Да-да, мне можно не пытаться врать. Уж я-то с первого взгляда могу определить, кто кем увлечен. И эта дура с розовыми прядями на Ромчика заглядывалась, да еще как, хоть и задирала нос, пытаясь делать вид, что мутит с вожатым.
И знаете, можете назвать меня стервой, но я считаю, что эта деревенщина не заслуживает такого парня. Ей больше подошел бы… да хоть вот этот лох, глядящий на нее побитой собакой и роняющий слюни, Юрка из второго отряда.
Еще один удар, и красная горячая жидкость брызнула мне на платье и его белую рубашку без рукавов. – Отвечай!
– Я сказал, вали! – С этими словами он снова лег на кровать и отвернулся от меня. – Захлопни за собой дверь.
Чем чаще эта приторная парочка попадалась мне на глаза, чем дольше я наблюдала за их сюсюканьем, тем больше злилась, что не на меня этот молодой человек с божественным телом и шикарной тачкой бросает такие пылкие взгляды, не на моей талии лежит его красивая рука с навороченными часами, не мне он пишет смс-ки с последней модели Айфона, получая которые эта дура краснеет и глупо хихикает.
Роман уловил мой взгляд и, отпихнув меня с такой силой, что я отлетела к стулу, направился к кладовке. Не дойдя пару шагов, он внезапно замер. Будто заставляя себя преодолеть последний метр, он тихо прикоснулся к ручке и медленно приоткрыл дверь. И простоял там несколько минут, которых мне как раз хватило на то, чтобы подкрасться на цыпочках и заглянуть ему через плечо.
– Что ты несешь! – закричал он мне прямо в ухо и больно схватил за обе руки. – Я вижу, что ты что-то знаешь. Говори!
Но мне было плевать на его ногу. Потому что теперь начиналась моя игра. И я не могла позволить себе ее испортить из-за чьей-то там поврежденной ноги. Или даже головы.
– Мы больше не встречаемся! – крикнула ему Инна и, подойдя вплотную, влепила парню звонкую пощечину. Все в автобусе прилипли к окнам, ожидая продолжения представления. – Иди и дальше кувыркайся со своими подстилками! А ко мне даже не приближайся!
Я подошла к уставившемуся в одну небезызвестную точку парню и перепугала его своим внезапным приземлением на его коврик.
А уж когда директор лагеря вынес плакат Инны (дубликат, естественно, но никто об этом не знал!), лицо Романа конкретно перекосило. Я видела, как он подходит ко всем, спрашивая, где же его «ненаглядная», и как все недоуменно качают головами, глядя на него с каким-то непонятным сочувствием. И вот очередь дошла до меня. Я сделала испуганное выражение лица и тихо протараторила:
Одним резким движением Рома опрокинул баночку на меня, и платье снова надо было отстирывать, уже по-настоящему.