— Эта история с Дейзи? — Бен подавил желание разбить свой телефон о ближайший камень. — Мне кажется, в доме что-то происходит. Она напугана, Джек. Это не «чепуха». Это преступление. Это то, что мы должны делать. Защищать гражданское население. Защитить мою дочь.
Джек вздохнул.
— Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но, возможно, ты слишком остро реагируешь. Ты плохо соображаешь. Это была напряженная ситуация, и мы в действительности не рассматривали последствия той резни в Винченцо. Наш психолог считает, что ты просто проецируешь на Дейзи свою тревогу. В конце концов, Гейб здесь уже давно, а у тебя не было никаких забот с Дейзи, пока это не произошло.
Если бы Джек сделал это предложение несколько недель назад, Бен воспользовался появившимся шансом. Он сам этого хотел. Хотел уйти. Но теперь, когда это было предложено, он понял, что это совсем не то, чего хотел, и не верил, что позволит Джеку это сделать.
— А как насчет Дейзи?
— Она не может остаться с тобой из-за ордера на опеку. Единственный возможный выход, также взять Джинджер, но я думаю, этого не произойдет.
— Ни за что, — он не мог находиться рядом с Джинджер и десять минут, не говоря уже о большем.
— Значит, Дейзи придется остаться в своем нынешнем положении…
— Нет, — он еле сдерживался, чтобы не разбудить спящую в машине дочь. — Ни в коем случае.
Он услышал, как Джек раздраженно вздохнул.
— Ну и что тогда? Ты остаешься. Дейзи не может остаться с тобой, потому что это будет считаться похищением ребенка. А что ты предлагаешь?
— Я получу этот гребаный судебный ордер, — он смотрел на город, в который приехал после того, как покинул приемную семью, и его глупая подростковая голова была полна мечтаний о том, как он расправится с толпой. — Я буду держать голову опущенной, и делать свою работу. Я буду звонить тебе десять гребаных раз в неделю, если захочешь. Я, блядь, буду писать чертовы рапорты. А ты тем временем будешь еще больше настаивать на том, чтобы социальные службы пришли к Дейзи. Когда Дейзи снова будет моей, ты вытащишь меня. А пока я разберусь с Гейбом.
— Ты разберешься с Гейбом? — голос Джека резко повысился. — Что, черт возьми, это значит?
— Это значит, что я собираюсь выяснить, что происходит, и, если этот ублюдок каким-то образом навредит моей девочке, улицы будут красными от его крови.
— Господи Иисусе! — воскликнул Джек. — Мы же полицейские, Бен. Мы не занимаемся самосудом. Я дам тебе две недели, чтобы разобраться в себе, и попробую получить ордер на опеку, и все будет кончено.
— Не загоняй меня в угол, когда моя маленькая девочка рискует, — предупредил он. — Если ты так беспокоишься обо мне, скажи этому гребаному департаменту, чтобы он подергал за кое-какие ниточки в суде.