— Ну, под моим присмотром с тобой ничего не случится. Я тебе это обещаю, — он тщательно осмотрел рану и снова наложил повязку. — Она не заражена, и, если ты не хочешь, чтобы шрам стал больше, лучше просто меньше туда лезть.
— Спасибо, что посмотрел, — она сбросила блузку и повернулась, чтобы сесть рядом с ним на диван.
— Ты знаешь, что болит сильнее? — она положила руку ему на бедро и потерла большим пальцем грубую ткань джинсов. Нужда пробежала по коже Бена, и он подавил желание оттолкнуть ее руку. Может быть, она просто нуждалась в утешении. Видит Бог, бедняжке это было необходимо.
— И что же?
— Осознание того, что я зря провела свою жизнь в бегах. Я была идеальной дочерью. Я делала и говорила все, что мой отец ожидал от принцессы мафии. Но прошлой ночью я поняла, что это были напрасные усилия. Он причинил мне боль, чтобы добраться до Мии, и не имело значения, что я была всем, чем он хотел меня видеть, потому что на самом деле он хотел, чтобы я была никем. Я должна была быть просто собой. Как и Мия.
Свободной рукой она расстегнула первые две пуговицы на блузке, и у Бена участился пульс.
— Не могу себе представить, чтобы отец сделал с тобой то, что он сделал, — он отсел, оттолкнув ее руку, и потянулся за подушкой, чтобы поставить барьер между ними. Она была такой невероятно красивой, грациозной, мягкой и нежной. Как ангел. Но жила она в аду.
— Ну, тогда я не буду рассказывать тебе обо всем остальном, что происходило в нашем доме, — она расстегнула еще одну пуговицу. — Мы настолько неблагополучны, насколько это вообще возможно в семье. Мой отец — тиран, чудовище во всех смыслах этого слова, как и люди, которые с ним работают.
Бен заставил себя отвести взгляд от обнаженного полумесяца ее идеальной груди, от пологого склона, от пышной округлости запретного плода. Он уставился в телевизор, стараясь сосредоточиться на экране, а не на пульсирующем в венах желании.
— Я не кусаюсь, — Кэт легонько рассмеялась. — Ты можешь подсесть поближе.
— Я в порядке. Лучше приму душ и отправлюсь спать, — он сжал подушку в кулак, дыша через рот, чтобы не вдыхать свежий цветочный аромат ее духов. Здесь определенно что-то было не так. Неужели она считает себя обязанной ему за то, что он присматривает за ней? Или она искала утешения?
Она позволила рубашке соскользнуть вниз по рукам, открывая кружевной розовый лифчик.
— Воу, — он поднял руки в предостерегающем жесте. — Я просто пойду в другую комнату, если ты хочешь переодеться.
— Я не хочу меняться, — она стащила подушку с его колен и сжала его руку. — Я хочу немного развлечься. С тобой. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. То, что ты видишь... эту оболочку... девчачьи шмотки... это не я. Это то, что я сделала, чтобы выжить. Я хочу узнать, кто я на самом деле с тобой.