— Мои бойцы постоянно перемещаются по городу за мной следом. Мы не живем все время здесь на территории завода.
— Заниматься можно по нескольку часов в день в любом мало-мальски пригодном месте, лишь бы было достаточно пространства для тренировок.
— То есть, ты мог…, - он почему-то сделал паузу. — бы сопровождать нас?
— Да.
— Как долго?
— Пока не выполню поставленную передо мной задачу.
— Хорошо. Когда сможешь приступать?
— Хоть сегодня.
— Тогда подожди на выходе. А ко мне пришли того парня, который тебя направил сюда.
Я поняла, что разговор окончен. Встала и, не сумев удержаться, оглянулась возле двери. Он сидел за столом, уперев левую руку в его поверхность и потирал подушечками пальцев висок. Свет от окна падал так, что вся правая сторона была хорошо освещена, а вот левая находилась в тени, отчего страшного шрама, заменившего левый глаз, видно не было. Поэтому-то и казалось, что он просто закрыл глаза и, задумавшись, касается кончиками пальцев лица. Где-то в глубине моего тела, в районе сердца, что-то незнакомое и неприятно болезненное даже, сжалось от жалости, от сочувствия, от… чего-то, что не объяснить словами, к этому необычному человеку. И я поняла, что еще немного и на моих глазах появятся слезы. Поэтому, сцепив зубы, резко шагнула за дверь.
3.
Я был в замешательстве. Когда этот странный человек вышел, я сидел и пытался осознать, что это было. Кто это был вообще? Конечно, прежде чем делать выводы, стоило бы расспросить Давида, тем более, что он сейчас все равно придет. Но это было так непонятно и удивительно, что я пытался додуматься, догадаться самостоятельно.
Когда он появился на пороге комнаты, я подумал, что в помещение вошла девушка. И в первую секунду даже, решил, что это — Зоя. Только Рыжая светилась нежным солнечно-желтым светом, только от нее я ощущал тепло, как от весеннего солнышка. Но Зоина аура была спокойной, ровной. А здесь — всполохи, искры, сияние во все стороны. И странное ощущение, что стоит она ближе, чем на самом деле.
И потом, когда заговорила ("заговорил" — мысленно поправил себя сам), голос тоже показался мне женским. Но о себе человек говорил в мужском варианте, и когда я делал то же самое, не поправлял, а принимал, как должное.
Давид молча вошел в комнату.
— Что с ним делать, Слепой?
— Давид, как по твоему, это кто сейчас был у меня?
— Парень. Боец, который будет нас учить какой-то невиданной технике боя?
— Парень? Не девушка?
— Да, он какой-то… странный, хм, может быть из этих, знаешь, педиков? — предположил и сам же заржал. — На голове — бандана, лицо явно не бреет еще, худой, мелкий, на вид лет восемнадцать, не больше, ресницы до бровей… Представляешь, что мужики наши скажут? Да они его в бараний рог скрутят!