И воспользовался! Язык прочертил линию зубов, коснулся ее языка, самого его кончика, ощущая в полной мере всю сладость клубничного варенья. Она медленно подняла руку выше, выше — видимо, собираясь запустить ее в мои волосы. И я очень хотел, я просто жаждал этого прикосновения. Мне почему-то сейчас до боли был нужна ее ответная реакция. И я ее получил…
Мягкий пирожок прямо внутренней своей частью, той, где была вся несъеденная начинка, впечатался в центр моего лба, размазываясь по челке, по коже…
Отстранился резко, без раздумий, интуитивно занося для удара руку. И увидел ее, как-то сразу и всю — от зажмурившихся глаз до притянутых к животу коленей, худенькую, в старой заношенной, промасленной одежде. Сумел разглядеть тонкую ручку с короткими ногтями, с тёмной из-за въевшегося мазута кожей, с мозолями у основания каждого пальца, выставленную открытой ладонью ко мне в защитном жесте.
И не ударил. Наоборот, окончательно тронувшись умом, не понимая себя самого, вопреки здравому смыслу, подсказывающему отстраниться, уйти подальше от нее и никогда больше… вопреки всему на свете… прижался испачканным лбом к этой ее ладошке и прошептал:
— Прости, прости, Гайка, не знаю, что на меня такое нашло. Обещаю тебе, никогда больше не трону!
И спустя пару секунд рука эта дрогнула и даже погладила меня по тому месту, где прижималась. Я не сразу понял, что она просто убирает с моего лба остатки этого проклятого пирога…
Отвернулся, не имея сил посмотреть на нее, не понимая, что со мной происходит — стыдно мне, что ли за то, что ударить ее хотел? И услышал сказанное дрожащим голосом мне в спину:
— Едой этой купить меня хотел?
Медленно обернулся, едва сдерживаясь от того, чтобы не встряхнуть ее, ухватившись за плечи.
— Дура. Какая же ты — дура! Просто…
А что "просто", Давид? Скажешь, что она тебе нравится? Что-то серьёзное предложишь ей — ведь такая, как эта, ПРОСТО переспать не согласится? Или лучше держаться от нее подальше? Зачем тебе эта проблема — у нее своя боль, мужчина погибший? Ее отогревать, любить нужно! Ты сможешь? А захочешь ли? Я не мог ответить на эти вопросы, поэтому и выдохнул:
— Просто ты так эротично слизывала начинку, что я подумал, будто специально меня соблазняешь!
Она почему-то не возмутилась, не сказала что-то обидное и злое, только шепотом мне в спину:
— Давид, пожалуйста, не нужно… Я всю жизнь только и делаю, что отбиваюсь от таких, как ты. Никому не верю, привыкла любого мужика бояться — лом всегда держу наготове…
Я остановил ее:
— Я понял. Сказал же — без твоего желания это больше не повторится. И… ты ешь, я пока на балконе постою.