Хотя нет, за все эти часы я еще не знала, что такое капризы и истерики! Потому что по-настоящему Элеонора разошлась, когда во втором ответвлении исследуемого нами рукава мы вышли к узенькому и низкому коридору… у которого почти не было пола — его место полностью занимала сплошная расщелина глубиной метра четыре. Лишь по краю, у самых стен, были небольшие полоски выступов, по которым можно было пройти с широко расставленными ногами.
— Я не пройду там, просто упаду! — заныла сестра, прижимаясь к стенке возле начала этого веселенького аттракциона. — Сама иди, я тебя здесь подожду, и это не обсуждается!
— Элеонора, хватит!..
— Я сказала, нет! — вскрикнула она, и я просто порадовалась, что в этих пещерах звук очень плохо распространялся, иначе ее бы еще услышала какая-нибудь из участниц. Которая, безусловно, заинтересовалась бы, с кем же ее соперница там болтает? — Я… я не смогу! Не пройду! Сама иди, я буду ждать здесь! На этом самом месте… хоть отдохну…
Я хотело было продолжить спор, но посветив на лицо сестры, поняла, что это бесполезно: у нее началась нешуточная паническая атака. Скукожившись в уголочке возле станы, Элеонора обхватила колени, и дрожа, бледная как мел, тяжело дышала.
— Ладно, сиди здесь, — сдалась я. — Главное — ни шагу, поняла?
В ответ она, продолжая дрожать крупной дрожью, кивнула. И я, тяжко вздохнув, направилась вперед. Не сказала бы, что мне самой не было страшно вот так карабкаться над пропастью — еще как было! Но в отличие от Элеоноры я знала, что вместо меня это никто не сделает, а выполнить работу, хочешь не хочешь, нужно. Так что оставалось только сцепить зубы и продолжать. Когда эта жуткая расщелина была позади, а под ногами снова оказались твердые каменные породы, я продолжила идти. К счастью для Элеоноры, до тупика оказалось недолго, и примерно через полчаса я отправилась в обратную дорогу.
Естественно, перспектива снова пройтись над этой расщелиной меня не радовала. Но делать было нечего, поэтому я только выдохнула и принялась карабкаться. Завидев меня, сестра (которая продолжала вот так сидеть и дрожать в одиночестве) обернулась в мою сторону и принялась нетерпеливо перебирать пальцами. Только вот не успела я ступить на выступ, как она заявила:
— Холли, я кое-что увидела!
— И что же?
— Вон там, на дне, — запинаясь, проговорила она, указав на дно расщелины возле самого обрыва… где и я теперь увидела узкую дыру. — Там что-то может быть. Иди проверь!
Ну да ну да. Как карабкаться над расщелиной — это мы ни за что. А как какая-нибудь подозрительная дыра — так сразу «Холли, иди проверь!».