Дог внимательно на меня посмотрел, а потом флегматично произнёс:
«И чего ты так взбеленилась, цыпа? Что естественно, то не безобразно. Да и вообще, уверен, тебе понравится. Ещё будешь просить добавки».
— Вот совсем не помогаешь!
«Да не с чем тут помогать. К тому же я здесь ничего не могу поделать. Никто не сможет. А ты тем более. Раз решил войти, значит, будет входить».
— Ку… куда входить?
После слов вейра мне как-то совсем поплохело. Почему-то до этого я не представляла всю полноту… хм, ситуации, в которой оказалась. А теперь вот представила. В подробностях и красках. Животрепещущих и таких ярких.
«В твои покои, куда ж ещё. К себе он тебя точно не пригласит. Он любит спать один, даже Полька у него в спальне ни разу не бывала. Только я».
— Да вы с ним прямо сладкая парочка, — пробормотала я, лихорадочно соображая, как бы избежать пыточной ночи с хальдагом. А потом меня осенило: — Слушай, Морс, а давай ты сегодня вечером сильно заболеешь? Вот прям очень-очень. Ляжешь на бок, протянешь лапы и будешь скулить. Громко так, протяжно, душераздирающе.
Чтоб твоему хозяину резко стало не до вхождения: ни к наине, ни в наину.
— Морсик, миленький, пожалуйста…
«Вот ещё! — безжалостно фыркнул вейр. — Я не могу обманывать свое первое «я». Да и вообще, с чего бы мне что-то там симулировать? Какой резон? А где выгода? Ради тебя, приблудной, стараться, которая меня ещё и оскорбляет?»
— Ничего подобного, — я почти обиделась. — Морс отличная кличка. А Морсик ещё лучше звучит. Нежно, певуче. С любовью.
«Грр… Советую больше никогда меня так не называть».
— А ты перестанешь называть меня цыпой?
Молчание.
— Ну значит Морсом и останешься.
— Грр… — а это уже вслух.
— Вот вообще не страшно. После утренних угрожалок твоего хозяина меня в этой жизни больше ничто не напугает.
«Посмотрите-ка! Э как мы печёмся за свою невинность. Здоровая девка, а непонятно из-за чего трясётся!»
За другое печёмся и из-за другого трясёмся, но не суть важно.
Ответить я ничего не успела, от двери раздалось певуче-нежное:
— Осторожней, укусит ведь.
— Глупости, — отмахнулась я и легонько ущипнула пса за складочку на мясистой шее. — Морсик у нас хороший.
«Цыпа, не доводи до греха… Ведь действительно укушу».
Склонившись к вейру, еле слышно прошептала:
— Только попробуй, и я тебе больше слова не скажу. И слышать тебя перестану.
— Грр…
— А если его всемогущество не откажется от своих кобелистских планов, мне станет очень плохо, и я могу лишиться своих способностей. Из-за психологической травмы. Такое бывает, знаешь?
«Ультиматумы, значит, ставим?»