Только я решила, что из де Морсан ещё получится сделать человека, как она снова незаметно стала стервью. Даже алкоголь не сделал её добрее.
Ответить я не успела, вместо меня это сделала ле Фэй:
— Во-первых, тебя даже подбивать не пришлось, ты сама с готовностью вызвалась пробовать вино. Да ещё какое! Во-вторых, герцог только утром говорил, что никуда Филиппа от нас не денется. В противном случае он потеряет возможность участвовать в Беспощадной охоте, а каждая из нас — шанс стать Платиновой королевой.
— Понятное дело, что не денется, — проворчала Паучиха, серея лицом, а потом добавила с мстительной улыбкой: — Но ведь наказать её за дерзкое поведение он может. Ещё как может!
— С тобой за компанию, дорогая, — отсалютовала я стерве бокалом.
И это стало последним, что успела сделать, потому что в тот самый момент двери в столовую распахнулись, и на пороге показался… К счастью, не герцог, а какая-то незнакомая бабища, за широкой спиной которой маячил доходяга Фрисо. По сравнению с бой-бабой дворецкий казался ещё меньше ростом и у́же в объёмах. Этакий кузнечик на длинных тонких ножках.
Дама окинула нас таким взглядом, что мне тут же захотелось спрятать бутылку под камчатую скатерть. Одель испуганно икнула и, покраснев ещё больше, прижала руки к лицу. Винсенсия тяжело вздохнула, Марлен привычно насупилась.
А Паулина, не теряя времени, начала действовать.
— Ох, госпожа Магрета, это всё Филиппа! — бросилась к тётке наина. — Это она забила нам головы глупостями, и нам очень-очень стыдно, что всё так вышло. Правда, леди?
Леди молчали, покаянно потупив взгляды.
— Мы больше так не будем. — Паулина пустила слезу и, патетично вздохнув, смахнула её кончиками пальцев.
И всё-таки как играет, как играет! Мне бы хоть толику её таланта, чтобы запихнуть свой независимый характер куда подальше и не привлекать к себе внимание.
Закончив сканировать нас взглядом и при этом никак не отреагировав на «раскаянья» первой невесты, Магрета пробасила:
— Уже поздно, леди, а у вас завтра насыщенный день. Отправляйтесь к себе.
— Кто это? — шёпотом спросила я у Марлен, когда мы гуськом двинулись к выходу.
— Кормилица его всемогущества. Говорят, в отсутствие хозяина она здесь всем заправляет. Служанки её боятся.
И наины, похоже, тоже. По крайней мере, вид у кормилицы был грозный, даже меня пробрало. И в голосе звучали такие рокочущие нотки, что хотелось спрятаться за ближайшую штору или мимикрировать под тёмные с серебряными завитушками обои.
Куда там до неё де Горту.
— Леди Адельвейн, я вас провожу.
И прежде чем я успела издать хотя бы звук, кормилица подхватила меня под белую рученьку и потащила к лестнице.