- Я думаю, что он не заметил даже нашего присутствия, ни своего путешествия, ни приезда в Париж. Вооружитесь храбростью, вы скоро увидите перед собой поистине грустное зрелище.
Жюли перевела разговор.
- А Клара, - спросила она, - что говорит о ней Домье?
- О, Клара даже не лежит… она, вероятно, выйдет на крыльцо дома, чтобы встретить вас. Ее болезнь не принадлежит к известному разряду болезней, ей нет названья и потому еще труднее найти лекарство. «Деревня, свежий воздух, упражнения», говорит Роден. А Домье говорит: «замужество» Они оба правы. Но Клара не хочет оставлять Парижа; с ней делаются нервные припадки, когда касаются этого вопроса… А замужество…
Он умолк. Жюли спросила с некоторым, стеснением:
- Разве де Рие?…
- Да, он тут, каждый день… Он превосходно относится к нам. Вы понимаете, что один дома, с умирающим и с больной, я бы не справился… Он приходил и утром и вечером… Он сам ездил к Родену, который не всякого возьмется лечить. Поверите ли, что третьего дня он всю ночь продежурил около Антуана?
- Это чудное сердце, - прошептала m-mе Сюржер. - Надо бы поторопить этот брак.
Она не могла удержаться от дрожи, произнося эти слова. Преданная нежность этой бедной женщины делала ее эгоисткой в эту минуту, у нее не хватало храбрости даже на эгоизм.
- Я думаю, - сказал Эскье, - что этот брак никогда не состоится.
Жюли опустила голову. Она услышала свои собственные мысли из уст Эскье. «Никогда… этот брак никогда не состоится… В таком случае, за кого же она выйдет?…» Она не смела произнести имени, стоявшего в ее уме, также как и в уме банкира. «Нет, нет! - думала она. - Я не хочу, я не хочу!» Весь оставшийся в ней запас энергии поднялся в ней для самозащиты. «Я буду бороться; я хочу его сохранить… Я хочу, чтобы он был счастлив со мной».
Эскье молчал; его высокая фигура согнулась, его профиль рисовался на стекле кареты, покрасневшем от сумерек… Жюли чувствовала, что среди этого молчания углубляется ров, отделяющий ее от ее старого друга.
Но экипаж остановился. На пороге отеля ждала Тоня.
- Где же Клара? - прошептала Жюли.
- Я не знаю, моя Йю… Вероятно, в моховой гостиной. Ты-то, по крайней мере, хорошо ли путешествовала?
Жюли ничего не ответила. Она прошла мимо старухи и торопливо стала подыматься по лестнице.
Она жаждала видеть Клару.
В полутьме моховой гостиной она увидала ее лежащей на кушетке. Действительно ли она задремала или притворилась проснувшейся? Жюли увидела ее такой бледной, такой худой, такой слабой, что она тотчас же снова стала для нее любящей жалостливой матерью.