Глеб обожал своих родителей, потому что они были его родители.
И еще он гордился ими: папа был настоящим изобретателем, а мама так хорошо лечила зубы. Ее даже раз по телевизору в программе “Здоровье” показывали.
А, кроме того, он очень любил родителей за то, что ни папа, ни мама никогда не ругали его за двойки и за перечеркнутые красным учительским карандашом письменные работы в тетрадке.
-Я тоже плоховато учился, — говорил папа. — А ничего! В люди вышел!
Мама соглашалась с ним. Она, наоборот, не Глеба ругала, а учительницу:
— Подумать только, — жаловалась она бабушке Зое, — какую великолепную сказку мальчик вместо домашнего сочинения написал! И без единой ошибки! У него врожденная грамотность! А эта противная старуха всё перечеркнула и единицу поставила! Совсем ничего в литературе не понимает!..
— Так грязно же написано, и почерк ужасный! — слабо возражала Зоя.
— Почерк! — возмущалась мама. — Зачем ему почерк? Он на принтере будет печатать! Или даже секретаря заведет!
Зоечка только вздыхала: много воды утечет, пока дело до этого дойдет...
Глеб был даже чуточку рад, когда после аварии оказался в больнице. Не надо теперь было в нелюбимую школу ходить!
Пока рядом был телефон, он и одиночества не чувствовал. А вот в деревне!..
***
Целый день Глеб лежал неподвижно и смотрел в окно.
А потом ему так наскучил этот вид на сад, на поля, на далекий лес, что он закрыл глаза и тихо заплакал.
— Это, конечно, ужасно! Семь лет человеку, а не попрыгать, ни побегать!.. — согласился кто-то вслух с его печальными мыслями.
Глеб открыл глаза, но никого не увидел.
— Не туда смотришь! — сказал ему веселый голос.
Он обвел взглядом комнату — никого! И хотя ему этого было делать нельзя, даже попытался приподняться, чтоб заглянуть через подоконник.
— Да вот он я! — захихикал кто-то совсем рядом. — Ты прямо на меня смотришь!
Глеб перевел глаза и... Ой, что он увидел!
На подоконнике, опершись на травинку, стоял маленький, черненький и очень веселый Муравей.
Он шевелил усиками, болтал передними лапками и громко смеялся. Его смех, наверное, и в саду был слышен!..
Слезы у Глеба высохли мгновенно.
— Это ты разговариваешь? — озадачено спросил он.
— А разве тут еще кто-то есть? — ответил Муравей задорно.
И вдруг вырос. Словно Глеб на него в увеличительное стекло смотреть стал. Вырос до размеров Глебовой ладошки!
Но мало этого! На нем вдруг оказалась широкополая шляпа с голубым пером и голубой короткий плащ, а на боку на перевязи — шпага с драгоценным эфесом... Лакированные голубые сапожки с раструбами довершали его элегантный костюм.