Бывало ли, что ты описывал в книге реальную ситуацию? Когда пишешь книгу, чувствуешь ли себя в шкуре главного героя? Откуда берутся образы антигероев?
Хотя пишу о прошлом, но часто использую современные жизненные ситуации (реабилитация духа кузнеца Уле Халльбьёрнссона, хирургическая деятельность Ормульфа Тощего, образы священнослужителей и антигероя, средневекового маньяка в «Тень креста» взяты из истории конкретных, реальных людей), они близки и свежи в памяти. И не только людей, но и… образы животных (любимые собаки шагнули вместе со мной и в «Солнце…», и в «Победители и побеждённые»… Да, реалистичная образность требует глубокого личного «погружения» (особенно это востребовано на театральной сцене): чем оно полнее, тем выше доверие читателя… Антигерои существуют везде, даже теперь, даже рядом. Потому их образы изначально на виду и на слуху. А литературное Зло, оно должно впечатлять и быть достойным противовесом положительным началам, поборникам Добра. В чём я вижу проблему антиподов положительных персонажей? Очень часто встречаю в современной литературе диссонанс образа антигероя, некую «картонность». «Картонные» злодеи нереальны, прежде всего, своей предсказуемостью и шаблонностью: они, может быть, внешне и убедительны, но их образы во многом страдают упрощенчеством, а поступки, планы и перспектива не впечатляют. В этом случае тоже необходимо «погружение» и добровольная примерка «шкуры антигероя» на себя. Мне это стоит больших душевных затрат и не всегда получается достоверно. Для меня писать «плохих» (но не стереотипных, а глубоких и убедительных) сложнее, чем «хороших».
Даешь ли ты оправдание их поступкам в книге?
Для меня это самое сложный момент — убедительность позиции антигероев. И поневоле окунаешься в психологию литературных образов, создаёшь «поведенческую базу плохиша», где его убеждённость в своей правоте (и эта правота вполне им обоснована, реальна всознании, закреплена соответствующей практикой) исключительности и праве на собственную позицию в обществе являются основными психологическими посылами и определяют модель поведения… Да, побудительные мотивы Зла могут быть низменными, но воспринимаются их носителем как целая и целостная система.
Какая часть текста дается тебе тяжелее всего: описание, диалоги или еще что-нибудь?
Самой напряжённой моментом работы становится композиция: много времени уходит на создание «скелета» будущего произведения, а затем и литературного плана написания. Когда это готово (выстрадано, вымучено, воспроизведено в единый проект…) можно спокойно писать главы в рамках уже определённых частей. Потому и все части-главы имеют названия, для меня (надеюсь, и для читателя) это отправные точки повествования. Таким образом, удаётся самому вести читателя по тексту, не дать заплутать в череде цифр, обозначающих главы неизвестных ему частей (особенно, когда их, этих самых частей, нет вообще).