Герои приходят ко мне из Ниоткуда. Просто руку протяни в карман реальности — а там уже он, тебе в ответ руку тянет, на волю просится. Самобытный, интересный новый знакомый. И только, уже описывая, знакомясь в тексте с ним ближе, вдруг понимаешь, что — нееет! видела уже таких! И начинаешь перебирать в уме знакомцев — на кого похож? Обычно подобные обнаруживаются. Самая удачная моя находка — из того же романа «Край света» — герой с позывным «Чахлый». Уже была написана книга, когда я его нашла в живую. Отдыхая на море, случайно увидела на берегу курортника — вылитый Чахлый как он описан! Внешность, движения, мимика! Сперва пыталась сфоткать его тайно, но потом плюнула, взяла себя в руки и пошла знакомиться. Интересный оказался человек, полностью оправдавший моё первое впечатление. Такой вот оказался курортный «роман»))).
А героини?
Героини так же. Сперва появляются из пустоты, а позже, когда уже пишутся их характеры, манеры, лица и события жизни, то появляется и подобие кому-то уже знакомому.
А свой прототип есть в книгах?
Себя считаю человеком неинтересным, не достойным увековечивания в «памятнике нерукотворном». Вот некоторые события своей жизни вложить в судьбу героя — это да, это могу, это от всей души. Но всю себя втиснуть в рамки книги или рассказа — это как-то не по мне. Тесновато сидеть в витринке, да и витринка как-то слишком ярка для меня.
Какие условия при работе над книгой для тебя комфортны?
К сожалению, мне требуется тишина, устойчивый покой минимум на час и музыка. И это довольно жёсткие условия — без них не удаётся сосредоточиться. Наверное, поэтому и не получается писать столько, сколько хотелось бы.
Как приходит замысел книги? И есть ли особая история, связанная с какой-нибудь книгой?
Все мои тексты — как паутина. Начинаются с одной ключевой сцены в голове. Иногда такая сцена приходит во сне, а иногда буквально поражает молнией в круговерти повседневности. Такая — ключевая — сцена впоследствии может оказаться совсем незначимой, но для меня оказывается тем центром, от которого выстраивается всё повествование, все слои, все мотивы героев. Так постепенно, виток за витком, вокруг таких сцен и вырастает текст. В «Краю света» это был момент, когда главгерой вместе с ненавистным ему монголом поднимает бетонную плиту, которой завалило старика. «Инициатор» появился как сценка драки девушки-вамп с гопатой, где она спасает весьма потрёпанного жизнью мальчика-вампира. «Акуя» появилась изначально как сценка-зарисовка будней сталкеров-аномальщиков, спасающих любителей приключений в аномальных зонах. А вот роман-фентези, который пишу сейчас, начался не с одной, а с десятка сцен, которые сперва планировались как разные повествования, но внезапно объединились в одном сложном многогранном мире.