Июльская жара, и солнце плавит
В изумрудной зелени всю даль.
На подножии льдины не тают,
Как и твоя вековая печаль.
Спишь царица под плотною шубой,
В твои волосы лёг белый снег,
Тебя гордо назвали Белухой,
Для горы имени лучшего нет.
Капли-слёзы стекают ручьями,
А во сне тебе грустно и жаль,
Тех людей, что стремятся годами,
Покорить всё ж твою вертикаль.
Но останутся рядом навечно,
Засыпая в безмолвии сном.
Слишком люди смелы и беспечны,
Только поздно жалеют о том.
Тихо старость встречает часовня
У твоих приклоненных колен,
Там давно потемневшие брёвна,
У не знающих радости стен.
Повернешься, и сходят лавины,
Вниз сметая, неся за собой,
Те снега, что так долго хранила,
Что впоследствии станут водой.
Распахнёт ледяные объятья
У подножия око озёр,
Где твоё белоснежное платье,
Вод касаясь, лежит до сих пор.
Я пришла сюда в жарком июле,
Окунулась в твои холода,
Ветры свежестью горной дохнули,
День запомнился тот навсегда.
Да, я ещё и писала стихи, вроде, по мнению друзей, и неплохо писала, но потом, сойдясь с Игорем, забросила это занятие, он стал занимать всё моё свободное время, да и домашние дела никуда не девались. А сейчас вдруг вспомнилось и потянуло снова писать, захотелось вновь открыть дверцу своей души и выплеснуть на бумагу все накопившееся за несколько лет чувства, обличая их в слова, понятные каждому человеку и способные достучаться до каждого сердца. Я заглянула внутрь себя, туда, где прятала всё, что причиняло боль, всё то, что разрывало душу и не давало спокойно жить, а в голове моей одна за одной стали появляться строчки, которые я стала проговаривать вслух:
- Оказалось, что ты из песка,
Оказалось, что труд мой напрасен.
Там, во мне, поселилась тоска,
Ну а ты, как и раньше прекрасен.
Оказалось, надеялась зря,
Оказалось, напрасно любила.
Душу я отдала для тебя,
Продала, променяла, забыла.
Оказалось - ты холоден, чёрств,
Оказалось - играешь красиво,
В сердце мне ты корнями пророс,
Но теперь ты их выдернул, милый.
Оказалось - ты весь из песка,
Так же просто меняешь обличья,
Я закрою ей рот, пусть тоска,
Мне не шепчет опять о приличьях.
Ведь раздавлено сердце моё -
Твой песок утекает куда-то,
Я навечно запомню враньё,
Выставляя его, как солдата.
Он стоит теперь - мой часовой,
Охраняя, как важные страны,
Тот болезненно тихий покой,
Где любви незажившие раны.
Я замолчала, проговорив последнюю строку и обнаружила, что уже давно не иду, а стою, обратив свой взор вдаль, троллиха тоже остановилась и теперь печально и сочувственно на меня смотрела. Я же наоборот, почувствовала некоторую лёгкость от того, что выговорилась, ведь того, что творилось у меня на душе, я не говорила ещё никому, даже близкие подружки об этом не знали, мне почему-то не хотелось в их глазах выглядеть такой слабой и ранимой. Я для всех была весёлой и заводной, не смотря на то, что на душе скребли кошки, и хотелось плакать. А сейчас мне не хотелось держать «лицо», хотелось быть самой собой и пусть другие думают что хотят. Я пошла дальше, намереваясь догнать троллиху, а поравнявшись с ней услышала: