Маленький плюшевый мишка. У него вырван глаз, оторвана левая лапка, свёрнута на сторону одна из нижник. Просто медвежонок, а у меня по позвоночнику бегают толпы мурашек.
А рядом с медвежонком лежит соска. Обычная детская соска. Одна из тех, которые используют для младенцев.
Ужас.
Что-то внутри сжимается, закручивается в множество вихрей, становится неуправляемым. У меня перехватывает дыхание. Сердце клокочет на корне языка, душит, и комок в горле невозможно проглотить.
Это Коля. Чёрт возьми, это он.
Отпрыгиваю от лежащего на столе телефона, будто бы вместо него — ядовитая змея и мне никак нельзя её касаться.
Несусь к двери. Стучу в неё ногами, руками. Сбиваю кулаки в кровь. Мне до невозможности тесно в этом лесном домике. Мне нужна свобода.
Плохо. Больно.
Стучу. Бьюсь о деревянную обшивку двери, зову на помощь, но никто не слышит меня. И когда кажется, что погибель найдёт меня здесь, дверь распахивается, и я падаю в объятия Артура?
Боже мой, Крымский.
Глажу его по плечам, всхлипываю, целую куда попало, жмусь к сильному телу, трусь крошкой.
Это он. Он пришёл. Он жив.
Мамочки, жив!
— Господи, Злата, что с тобой?! — Артур гладит меня по голове. Запускает руку в спутанные волосы, ерошит их на затылке, но я всхлипываю так жалобно, словно это мой последний шанс выплакать всё своё горе. — Давай, быстрее отсюда. Уезжаем.
Я не спорю, потому что как-то в один момент поняла: тут оставаться небезопасно. Нельзя.
— Я... Он... Артур...
— Тихо! — Артур кладёт указательный палец на мои губы, пресекает любые разговоры и стирает пальцами свободной руки слёзы с моих щёк. — Всё будет хорошо. Абсолютно всё.
И я ему верю.
Впервые я верю хоть кому-то.
Я полностью готова к уходу отсюда. К побегу. В домике нет ничего моего, кроме несчастной сумки и документов. Но я быстро набрасываю на себя тот самый спортивный костюм и тешу себя надеждой — наверное, глупой, но так проще, — что он будет моим талисманом.
Оберегом от всех бед и ненастья. Рыцарские доспехи из тонкого трикотажа.
Я стараюсь делать всё быстро, чётко, но руки трясутся так, что мне не с первого раза удаётся застегнуть молнию. Но мне отчего-то жизненно необходимо сделать это, будто бы такой простой и привычный ритуал поможет со всем справиться и не разныться при Крымском.
Не расплакаться. Снова.
В истерику удариться отчаянно хочется, но я дёргаю и дёргаю эту проклятую собачку, чтоб ей, а когда она мне всё-таки поддаётся, испытываю практически удовольствие на грани эйфории. У меня получилось! Со всем остальным тоже справлюсь.
Я же сильная, правильно? Главное, самой об этом не забыть вдруг.