— А, вот что, — он накрыл мой рот губами, требуя поцелуя.
От неожиданности я, кажется, пискнула. Сперва подумала оттолкнуть, но сама уже отвечала на поцелуй. И где-то на задворках еще не до конца проснувшегося сознания пробежала мысль, что что-то не так.
Это не игра на публику. И не потому, что этой самой публики нет, а потому, что я сама этого хочу. Непросто хочу. Мне нравится этот мужчина! И нравится так, что скоро вся логика и невозмутимость не смогут совладать с проснувшимися чувствами.
Мария
Не скажу, что трудовая мне нужна была именно сегодня, да и расчет тоже не столь необходим прямо сейчас. Но как вчера Андрей спасался бегством из четырех стен, так и я сегодня убежала, постыдно боясь своих же желаний.
Только идти в офис и видеть бывших коллег даже и пяти минут не хотелось. А звонить и увозить ключи — тем более. И я тянула, как могла. Устроилась в Маке не так далеко от прежней работы, и пила кофе, решая другую задачку.
Севший тогда телефон прервал разговор с мамой. А в водовороте событий, последовавших после той грозы, я и не подумала ей позвонить. Вспомнила только вчера, когда Андрей рассматривал фотографию. Теперь же я с ужасом осознавала, что меня ждет.
Ох, что я ей скажу? А папе? Да, главное, папе. А то он у меня взрывной, это неспокойная и сдержанная мама. С отцом точно без жертв не обойтись. А если и для мамы все это окажется чересчур, ох…
Дотянулась до телефона и набрала мамин номер. Сдаваться так сразу, куда еще тянуть?
— Машенька! — очень быстро ответила та, и я почувствовала угрызения совести.
Ведь напугала. И как напугала, добавила беспокойства, а сама так и не перезвонила.
А она разве позвонит при отце? Нет, не будет. Отец, как услышит, еще сорвется, и что будет в итоге непонятно. Вот и умела мама хранить невозмутимость, чтоб мужа уберечь от безумных поступков. Пока не разберется, она и не скажет ничего. А, разобравшись, скажет так, чтоб не вызвать ураган. Откуда у нее такая мудрость не знаю.
Ее мать, мою вторую бабушку, я не знала и не помнила. Но, говорят, я характером вся в нее. Кто их знает, все может быть.
— Привет, мам, — слезы сами выступили на глазах.
— Да. Что же ты, бестолковая?! Совсем совесть потеряла! — тут же взревела родительница, когда, наконец, смогла вздохнуть с облегчением.
Вот и настал черед учить меня, такую непутевую, жизни.
— Пропала, а мне что прикажешь делать? Вот сказала бы отцу, и сама бы потом его унимала!
— Все хорошо мам, — я улыбнулась, представив гнев папы на Влада, такое унять – нелегкая задачка.
— Да что ж хорошего-то? Бросили, с работы выгнали, еще жить негде! — начала было мама, помня, что я ей тогда сказала.