Доктор пулей вылетел из палаты.
— Потерпи, парень. — Майор, все в той же форме и портупее, что была на нем в нашу первую встречу, присел на краешек постели, откинув в сторону угол одеяла. — Сейчас все будет. Это моя вина. Пустотники в нашем мире не появлялись очень давно, и мало кто помнит, как с ними нужно обращаться. Я и сам вспомнил об этом только сегодня, когда ты не появился в библиотеке. Я об этом читал. Твой организм пытается усвоить магию, которую впитывает отовсюду. Это дает кое-какие преимущества. Например, твои раны заживают очень быстро, а когда магии внутри тебя станет еще больше, то тебя станет очень непросто убить. Регенерация тканей просто невероятная. Но за все надо платить. Если ты плотно не поешь, то организм начинает пожирать самого себя. И это может плохо кончиться не только для тебя, но и для всех окружающих. Были уже случаи… Да где эта клистирная трубка?! — неожиданно рявкнул наставник, оскалившись, и, будто в ответ, дверь палаты открылась, и внутрь заехала тележка, которую толкала та самая девчонка с птичьим хохолком. Тележка была уставлена кастрюльками и тарелками, от которых шел умопомрачительный запах. Я уже не слышал и не видел ничего вокруг. Я подскочил к тележке, как был, голышом, оттолкнул с дороги девчонку и вцепился дрожащими руками в большой кусок жареного мяса, лежащего на тарелке.
На какое-то время я опять выпал из действительности.
М-м-м… Все. Больше в меня не войдет ни крошки. Подобрав с тарелки кусочком хлеба мясной соус и запихнув его в рот, я осоловело посмотрел вокруг, только теперь осознав, что стою посреди палаты абсолютно голый. А народу в палате прибавилось. Кроме уже виденного мной гнома-лекаря, майора и красной по самую маковку девчонки, здесь присутствовало еще несколько человек. Вернее, человек среди них был только один. Первый, видимо из того же отряда пернатых, что и девчонка, импозантный, высокий, с перьями иссиня-черного цвета, шикарной гривой спадавшими на плечи. Одетый в такую же одежду светло-зеленого цвета, что и девчонка с хохолком, странный птиц рассматривал меня сквозь старомодное пенсне, сидящее на кончике длинного носа, как какое-то редкое насекомое. А вот второй был человеком — невысокого роста, сморщенный, как урюк, старик, одетый в какую-то хламиду с глубоким капюшоном, опиравшийся на толстую трость. В не до конца прикрытой двери тоже блестело множество любопытных глаз. Блин, стыдобища…
— Наелся? — неожиданно глубоким басом произнес старикан. — Как ты себя чувствуешь?
— М-м-м… Нормально… — ответил я, прикрыв руками самое дорогое, ощущая себя выставочным экспонатом или забавной зверушкой в зоопарке, на которую собрались поглазеть зрители. Чувствовал я себя и в самом деле хорошо. Видимо, Рунс был прав, регенерация организма у меня уже куда выше, чем у обычного человека. Но расходы на самоизлечение надо как-то пополнять, и организм стал брать ткани из собственных запасов, чтобы залечить повреждения. Оттого и терзавший меня невероятный голод, и похудение до уровня девочки-анорексички.