– Все собрались? – вопросил он. - Всем меня видно, всем меня слышно?
– Мы слышим тебя, о Каа, – пробормотал кто-то сбоку.
– Твое счастье, что этого не слышат бандарлоги из первого ряда.
Я покосилась на голос, рассмотреть студентов с чувством юмора, словно слизанным у Норвуда. Пожалуй, стоит их запомнить.
Между тем Вольгер распинался о своей роли в науке, эпохальности своих открытий и важности того, чтобы каждый человек «как в этом зале, так и за его пределами» (честное слово, так и сказал!) проникся историческим значением момента. Все это было мало похоже на научный доклад, как я его себе представляла. Интересно, Норвуд вообще придет? Он наверняка знал, чего ждать от этого, с позволения сказать, «коллеги».
– И вот, когда я задал себе вопрос, очень важный вопрос о том, какие именно тонкие влияния может воспринимать столь неподатливый и закоснелый материал, как металл… – нет, я не в состоянии это слушать. Даже если на самом деле это не ересь, а реально имеющая значение для местной науки тема – не в таком же изложении!
Появление Норвуда с легкостью можно было и пропустить, потому что вошел он абсолютно бесшумно и молча сел в кресло со мной рядом. Но его заметили. Оживленный шепот пронесся по задним рядам, кто-то даже тихо присвистнул, и вот это было уже интересно. Кажется, герр Вольгер и профессор Норвуд в одном зале – повод для ожидания чего-то более занимательного, чем лекция о металлах и приливах. Вольгер Норвуда тоже заметил, усмехнулся самодовольно, не прерывая очередной витиеватой реплики.
– Странно, что вы не в первом ряду, мисс Блер, - тихо сказал Норвуд. – Сияние бриллианта от алхимии не дотянулось до вашего сердца и не поработило ваш мозг? Удивительно.
– Мой мозг мне дорог не порабощенным, – отшутилась я.
– Завидный рационализм.
Норвуд закинул ногу на ногу, водрузил на колено планшет с чистыми листами и вытащил из кармана ручку. Он что, собрался конспектировать этот бред? Не может быть.
– еще древние алхимики знали о тайной связи металлов с планетами, – вещал Вольгер, – но в чем, я спрашиваю вас, таятся корни этой связи? В чем? Кто-то, хоть кто-нибудь, дал себе труд поразмышлять на эту волнительную тему? Вы, мисс? Или вы? А может, вы, коллега Норвуд?
– Размышлять о волнительном – способны только вы, коллега Вольгер. Прошу вас, продолжайте, я весь внимание.
Вот даже интересно, Вольгер не оценил иронию или сумел пропустить ее мимо ушей? Зато студенты точно оценили, по задним рядам пронесся сдержанный и не очень смех.
– Зря вы смеетесь, господа, - с мягкой укоризной заметил Вольгер. - Наука, вся наука, весь прогресс, а не только наша возлюбленная алхимия, держится именно на таких размышлениях. Ибо с чего начинается, как зарождается любое открытие? С размышлений! С того, что жаждущий деятельности разум вопрошает себя: «Какой след могу я оставить в веках? Какие зерна заронить в трепетные умы юных дарований?» Вы согласны, коллега Норвуд?