Как-то получилось, но родители (наверное, все же мама) решили принять на себя опеку над его семьей – оба они уже вышли на пенсию, теперь почти каждый день наведывались к невестке, привозили что-то из продуктов, занимались малышами, пока Оля готовила, стирала, убирала. Наверное, им стало стыдно за сына, оставившего жену в трудную для нее пору, вот и старались помочь по мере своих возможностей. Павел знал об этом и был им благодарен, сам бы не попросил, впрочем, уже думал нанять няню. Но коль так сложилось, пусть лучше родные бабушка и дедушка помогают, чем чужой человек, на том в какой-то мере успокоил свою совесть – все же чувство вины несколько отравляло полученную свободу от семейных уз. Сам навещал детей, как и обещал Оле, по выходным, играл и нянчился с дочерью, выезжал с сыном на прогулку в лес, на речку или в город на аттракционы, в цирк или ТЮЗ [театр юного зрителя]. На вопрос Василька, который он в первый месяц каждый раз задавал при расставании: – Почему, папа, ты уходишь, с нами не не остаешься? – отговаривался: – Сынок, я не могу, ты же веришь мне? А когда вырастешь – сам поймешь…
На службе вроде складывалось неплохо – задуманные на этот год планы и проекты худо-бедно реализовывались, Павел не раз выезжал с правительственными комиссиями, отправлял своих специалистов на помощь в строительстве тех же ретрансляционных станций, наладке серверов, приемке первой партии заказанных компьютеров. Можно сказать, воочию убеждался, что то дело, которому отдал, как минимум, пять лет, наконец-то стало воплощаться в реальную жизнь. Правда, с собственным компьютером застопорилось, после приемки опытного образца межведомственной комиссией запустить его в производство не получилось – что-то не сладилось с контрактом на поставку комплектующих из-за рубежа, вероятнее всего, по политическим мотивам из-за осложнившихся отношений между Россией и США, – а без них не имело смысла начинать.
Павлу немногим больше других было известно о противоречиях своей страны с Западом, особенно, Штатами. Там далеко не радужно воспринимали восстановление России как могущественной державы, особенно после прихода к власти молодого и энергичного лидера. Ту же войну на Кавказе преподносили как геноцид против суверенного народа, а главарей террористических банд представляли героями, достойными уважения и поддержки. В какой-то мере ситуация поменялась после событий 11 сентября – группа террористов ставшей на весь мир известной Аль-Каиды захватила воздушные суда и направила их в самоубийственные атаки на объекты в главных городах Соединенных Штатов – Нью-Йорке и Вашингтоне. Пусть удались только две из четырех – обе в здания-башни ВТЦ [Всемирного торгового центра], – но они принесли многочисленные жертвы, самые большие в истории террористических актов. Вот тогда возмущенные американцы объявили войну бандитским организациям и уже менее благосклонно отнеслись к кавказским "повстанцам", кстати, через неделю после трагедии в ВТЦ напавшим на мирный город Гудермес.