— У меня в голове созрела безумная идея, но ее озвучу только после того, как удостоверюсь, что Уваров дома и ничего позорного не вытворяет.
Мне прилетает едва ли не с десяток ржущих смайликов. А потом ответ:
— Он дома, дерзай! А как созреешь — пиши, не вопрос, поможем.
— Ты сильно не расслабляйся, Черкасов, в этот раз в роли волшебника будешь ты.
— Олька, для тебя хоть самим Гудвином.
— Заметано. Привет парню. Имей в виду, для сюрприза Сашке, его не предупреждаю о твоем приезде.
— Вот только бы попробовал, всех бы вас сожрала.
Опять этот жук ржет с меня. Бросаю мобильник на соседнее сидение и улыбаюсь, пальцами сжимая руль. Как хорошо, что я когда-то воспылала желанием научиться водить, вот теперь в ночь темную меня несет к черту на кулички, чтобы отрезвить свое счастье горемычное. Смеюсь, ловлю свой взгляд в зеркале и выдыхаю, понимая, что красавица из меня еще та. А впрочем, пусть любит такой, какая есть, и в радости и в горе.
Чем ближе катится автомобиль к дому Уварова, тем больше внутри все переворачивается. Чувствую, как влажнеют ладони, как сердце отбивает чечетку, когда представляю, как отреагирую, если увижу что-то плохое. Гоню шальные мысли прочь. Хочу верить в то, что Сашка не кобелина, который сразу же из огня да в полымя.
Паркую автомобиль недалеко от дома, гребу сумки с провиантом, хотя есть сомнения, что возможно они мне не понадобятся в его квартире, придется ехать к нам на квартиру с Риткой и там в одиночестве лакать две бутылки шампанского, которые забыты у нас в холодильнике.
Еще на первой ступеньке, как только вошла в подъезд, крепко сжимаю ключ от квартиры Уварова, несколько раз делаю привал, прижимаясь спиной к стене. Сердце готово выскочить, ноги едва ли не подкашиваются. Последний бой — он самый трудный. Глубоко вдыхаю и открываю дверь, толкаю ее и делаю шаг в квартиру, прислушиваюсь. Тишина. Включаю свет и мои глаза, как орлицы, быстренько оценивают ситуацию: ага, вещи, в которых он приезжал — на месте, парадное пальто и обувь — тоже. Ставлю сумки у порога, снимаю сапоги, курточку. Прижимаю прохладные ладошки к лицу, критически осматриваю себя в зеркале и на негнущихся ногах прохожу вглубь квартиры. В спальне моего желанного нет, что меня сильно настораживает. Неужели сбежал?
Не критично. Иду в гостевую — и там нет. Вот те раз. Ну, Сашка, у тебя последний шанс остаться человеком. Ну в этот раз я уже на эмоциях, врываюсь в гостиную и ладошкой бью по включателю. Вспыхивает свет, а перед глазами картина: Уваров спит в обнимку с маленькой подушечкой, одетый в спортивные штаны и футболку. Подхожу ближе — в руке что-то сжимает, хмурюсь, вырываю из его ладони фото. Какая прелесть, на снимке я, вот только фото сделано совсем недавно, перед тем, как он заболел. Я здесь сижу в кресле и мечтательно кручу в руках карандаш. А еще неплохо вышла.