В огромный кабинет Черкасова врывается Ольга, следом — Виктория Борисовна. В этот раз лицо женщины перекошено от злости, а от былой уравновешенности не осталось и следа.
— Так вот ты где, Уваров вездесущий! Тебе не жить!
Ольгу вовремя за руку хватает Виктория Борисовна, я вижу, как женщине сложно удержать взъерошенную, а главное — взбешенную гостью.
— Александр Валентинович, тут какая-то сумасшедшая, я не понимаю, как охрана ее пропустила!
— Все нормально, это я разрешил, не переживайте.
— Что?! Не переживать? Да сейчас же можете катафалк вызывать, я его собственными руками угрохаю, и мне ничего за это не будет, сумасшедших только в дурку сажают.
— Александр Валентинович, да она точно ненормальная! Я боюсь ее здесь с вами оставлять.
Виктория не справляется с вырывающейся девушкой, как-то протяжно стонет и смотрит, как эта фурия летит ко мне. Я успеваю встать с кресла и перехватить запястья Хельги, пресекая любые попытки девушки вцепиться тонкими пальцами в мою шею. Бросаю на Викторию Борисовну потемневший взгляд, она понятливая: за считанные секунды исчезает за дверью, на ходу бросая: «Дурдом на колесах». Как я ее понимаю, но суть не в этом сейчас.
Из цепкого захвата пытается вырваться моя птичка, красивое лицо практически без косметики, выглядит девчонкой. Так бы и присосался к этому ротику, но в который раз вспоминаю о том, что эту голыми руками не возьмешь. Не замечаю, как склоняюсь ниже, пытаясь вдохнуть знакомый цветочный аромат. Ольга по-своему воспринимает этот порыв. Девушка ловко ногой наступает мне на туфлю, делая больно. Не смертельно, но чувствую, что синяка не избежать, но впредь я весь предельно внимателен.
— Клешни свои убрал, только прикоснись ко мне.
— Как грубо, Хельга.
— Ольга! Только попробуй повторить!
— И что случится?
— Пренеприятнейшее уже давно с тобой случилось: ты родился.
— Никто пока не жаловался, что я существую.
— И портишь жизнь нормальным людям? Герой! Что, опять почувствовал себя Богом, верша дела, в которые тебя никто лезть не просил?
— Если это полезное дело, то почему его не совершить.
— Да чтобы хорошие дела совершать, нужны мозги и руки из правильного места, одного желания просто мало, понимаешь?
— Бывают оплошности, но человеческий фактор не всегда просчитаешь.
— Что и требовалось доказать! Не умеешь — не берись.
— С похвалами и одами моей персоне разобрались. Теперь к главному, — подмигиваю Ольге, оттесняя ее к столу.
Девушка смотрит мне в лицо так, словно видит гадкую лягушку, столько пренебрежения я не видел ни разу в жизни. Эта врожденная вспыльчивость Хельги действует на меня сродни афродизиака. Она так близко, но в то же время недосягаема.