Я с такой силой сжала кулаки, что ногтями впилась в кожу ладоней до крови, а заметила это, лишь когда увидела кровь на сумочке. Вытащила из сумочки платочек и всю дорогу до больницы его комкала, отвлекаясь от своих мыслей.
Тетя Люба уже сидела у палаты, и я поспешила к ней. Она, увидев меня, подскочила:
— Ты не волнуйся Анют, Дениска еще спит, — зачастила она. — Ночь прошла спокойно. Я спрашивала у дежурных врачей.
Я была рада за брата и даже испытала некоторое облегчение, но сейчас меня очень интересовал только один вопрос, который я и поспешила задать:
— Кто из вас взял его деньги? Кто и зачем? Как вы могли??
Тетка сразу побледнела и начала часто моргать. Это у нас семейная реакция на волнение.
— Ань да мы же о тебе подумали. О вас с Дениской, — заламывая руки начала она. — Тебе ж учиться надо, образование получать. Да и ему потом тоже. Твой молодой человек, это конечно хорошо, но он сегодня есть, а завтра, кто знает, как у вас все сложится. А жить то вам каждый день надо. Кушать. Похоронить то мы маму и сами похороним. Это без вопросов. Деньги эти для вас с Денисом будут. Человек этот очень большой, при положении. Справедливости там все одно, не добиться. Пусть хоть польза вам будет.
Я слушала тетку и еле сдерживалась от поднятия на нее руки. Пальцы аж судорогой свело от неимоверного усилия.
Ну как же она не понимает!
— Моя бабушка мертва! У вас всех мамы нет больше! А вы деньги взяли, зато чтобы ее убийца спала спокойно, — прошипела я севшим голосом.
— Да ты пойми Анют! Там и возраст уже был такой, что не сегодня, так завтра, не по той так по иной причине.
От этих слов, я шарахнулась от тетки так, словно мне ими пощечину залепили. Я стояла оглушенная жестокими словами, задыхаясь от боли и ярости. Благо у нее хватило ума уйти прочь сейчас из коридора. Вместе нам будет теперь невыразимо тесно, где бы мы ни находились и сколько бы времени не прошло.
— За что она так? За что?
Спросила я никого-то конкретно, а просто так, в пустоту, не сдержавшись.
— У всех своя, правда, Анют. Не обижайся на нее.
Артем снова обнял меня, прижал к себе и стал гладить по волосам. А я горько всхлипывала, прижавшись к нему. Меня разрывало от горечи, и было просто необходимо выговориться.
— Зачем она так о ней? Ну, зачем? Ну, какая разница сколько ей лет? Это же ее мама! Мама! Да если бы только моя мамочка была жива! Я все бы отдала сейчас за минуту в ее объятиях.
— Анечка, хорошая моя! Я понимаю тебя, как никто! Поверь! У самого мама только год как ушла. Скучаю еще жутко и слезы утираю тайком от всех. Жалею о многом несказанном, не сделанном, но это жизнь. По-другому ее уже не перепишешь! Не дано. Никому. Таковы законы этого мира. И ты можешь обидеться и на меня, но насчет денег Шульгина твоя тетя права. С него не убудет, а вам с братом, они просто необходимы. Когда боль поутихнет, ты сама это поймёшь.