Он тут же вспомнил множество мелких ситуаций, когда она направляла его, вовремя помогая. И особенно последняя ситуация — когда Баев был на волоске от провала, когда руководитель аппарата практически подставила его с переносом времени встречи для подписания трехстороннего договора. В заговоре, понятное дело, участвовала и Виктория, и потому поступок Марии был особенно ценен: она пошла против женщин, которые могли ей испортить жизнь в дальнейшем. Особенно руководитель аппарата, женщина властная, сильная, которая могла уволить ее без суда и следствия, а если очень захотела- так вообще по статье, такие случаи не редкость.
А он… смешно и страшно вспомнить… соврал Марии, что в отделе нет места для переводчиков, когда представил себе, как она будет сидеть в комнате для заседаний в ходе встреч с потенциальными партнёрами «Опережающего развития».
Как будет поправлять свои ужасающе огромные очки, жевать карандаш, задумавшись, поправлять старушечий пучок волос на голове. Баев сильно зажмурил глаза и широко раскрыл их. Если бы в темноте можно было посмотреть ему в лицо, можно было увидеть краску стыда, залившую щеки и шею.
И ведь он не просто соврал ей, а сделал это осознанно, нарочно. И она, зная об этом, все равно не изменила своего решения, все равно помогала ему, и не сделала ничего плохого, чтобы потопить его, подставить, хотя имела для этого все возможности.
Каким дураком он был! Как он напортачил, это просто удивительно. И как ему теперь все исправить? И сможет ли он это сделать, не испортив все еще больше?
Глава, в которой герой и героиня ближе некуда
… Рабочий день в школе по обучению языку начинался как обычно довольно рано, но Маша была к нему готова уже с вечера. Пока делала зарядку, к которой пристрастилась за последние два месяца, прокрутила в голове планы на день.
Все, как всегда: работа, обед, а после шести — урок рисования. Татьяна Ивановна пригласила Машу на занятие к себе на дом, и сейчас девушка обдумывала, как ей добраться до преподавателя скорее. Такой интерес Татьяны Ивановны к ее творчеству был приятен. Конечно, Маша понимала, что ее любительские рисунки далеки от уровневых, даже за два месяца не стать хорошим художником, и сама она интересна женщине совсем по другой причине — как личность, которая меняется, расцветает, наполняется красками, но все равно это было необычно.
Она сняла с вешалки красивое платье, белое с яркими красными маками по подолу, положила в сумочку сотовый телефон, а после застегнула новые серебряные босоножки на каблучке.
Сейчас, после месяцев занятий стриппластикой, каблуки любой высоты не казались страшным испытанием. Вообще ничего не казалось страшным испытанием, когда…