Вот умом понимаю, что сейчас лучше согласиться, перетерпеть дальнейшие унижения и надеяться наудачу. Что быстро наскучу, и Артёмов станет искать новую жертву. Но не могу. Не хочу!
А сосать в туалете и беспрекословно подчиняться козлу значит, ты хотела и смогла? Я до сих пор недоумеваю, почему вышло именно так. Или же… просто боюсь признаться самой себе. Опасаюсь правды, какой бы дикой она ни была.
В конечном итоге, нервозность возросла до критической точки, я уже не могла твердо стоять на ногах, но всеми силами старалась сохранять видимое спокойствие.
— Я… не буду, простите.
Не те слова, которые репетировала ранее, но ситуация так сильно накалилась, что уже ни в чем не была уверена. От страха желудок свело спазмом, а по коже побежали мурашки. Воздуха катастрофически не хватало, несмотря на распахнутое окно. Я задыхалась, предчувствуя неминуемую беду.
Не рискнула поднять голову и посмотреть на реакцию Артёмова. По сути, предо мной хищник, который затаился перед прыжком и в любой момент нападет. Только он, видимо, не понимает, что загнанная в угол жертва готова на все, лишь бы спастись.
Мужчина хмыкнул, он до сих пор сидел на своем удобном кресле и не спешил вставать. Время тянулось нереально долго и с каждой пройденной секундой мое сердце билось все быстрее. Будто вот-вот выпрыгнет… Что ж он тянет резину? Специально накаляет обстановку?
— Мне вот любопытно, — Оскар снова создал эпическую паузу.
Я отважилась поднять взгляд, мужчина неотрывно глядел на меня и ухмылялся. Черт… Шестое чувство подсказывало — беды не миновать.
— Как это, потерять в один момент все и жить рядом с полоумной сестрицей-суицидницей? — Оскар рассмеялся и вальяжно раскинулся на кресле, словно победитель.
Это был жестокий удар под дых. Из легких вышибло весь воздух, я ощутила, как перед глазами встала красная пелена, а по венам хлынул чистейший адреналин. Могла бы все стерпеть: любые унижения или оскорбления в мой адрес, насмешки. Но сестра не заслужила такого отношения!
Мною руководила ярость, плещущаяся внутри, как яд. Никому не позволю насмехаться над нынешним положением Лины. Я бросилась к столу Оскара и схватила нож для писем, а в следующую секунду приставила его к горлу аморального козла. Меня всю трясло и колотило от негатива, в таком состоянии можно наделать много ошибок…
Мужчина не ожил от меня такого поступка: он шумно вдохнул, на короткую долю секунду в зеленых глазах проскочила паника. А затем быстро сменилась прежней отстраненностью и арктическим холодом.
— Не смей, слышишь, так говорить о моей сестре! — прошипела, сильнее надавливая ножом на горло.