— И правильно. Лучше думайте о семье, а не о мести. Кстати, я привезла эскизы детской.
— Правда?
Если бы я могла, то запрыгала бы на месте. Правда сейчас это грозило локальным землетрясением.
Уже было совсем поздно, когда мы сидели за столом на кухне, пили чай и рассматривали рисунки. Катя делала пометки, собирая из нескольких вариантов идеальную детскую. Я, благостно и сонно щурясь, участвовала в процессе, когда вдруг вскочил на ноги и зарычал, дремавший на своей лежанке Ларс.
Это оказалось так неожиданно, что мы, не сговариваясь, вскочили. Листы с Катиными набросками разлетелись по полу, на них полился полуостывший чай из опрокинутой мной чашки.
Хаски хоть собака и добрая, а все же дома охранные инстинкты и у чихуахуа срабатывают. Щенок, уже достигший размеров взрослой собаки, бросился к двери кабинета, а та вдруг открылась, пропуская его внутрь. Тотчас раздался такой жалобный взвизг, словно кто-то ударил его пинком в мягкое подбрюшье, и у меня нехорошо кольнуло сердце. В этот момент из кабинета показались двое, поспешно заперев за собой дверь.
Короткий испуганный взгляд бросила на меня Катенька, которая автоматически присела, чтобы собрать с пола листы, да так и замерла.
— Это… вы?!
Я наконец вспомнила, где и при каких обстоятельствах видела эту женщину. Только тогда яркий макияж и вызывающего вида платье создавали совсем иное впечатление. Сейчас же на ней были черные джинсы и неприметная ветровка, несмотря на жару. Да и прическа тогда была иная.
— Маша, кто это? — напряженно спросила Катя, оказавшись рядом.
Я ощутила, как ее заледеневшие тонкие пальцы нашли мою руку. Крепко сжали.
— Зебра Дана. Из «Промсельмаш»? «Стройлеспром»…
— Та самая?
В голосе Кати прозвучало узнавание. Историю с кавказской овчаркой и ее эпатажной владелицей я ей как-то рассказывала. Не грех же похвастаться удалью мужа?
— Угу. Это она нас подрезала, только я не поняла сразу.
— Заткнитесь! — рявкнула Дана Борисовна, которая аж задохнулась, услышав, как я ее называю.
Ее спутник, здоровенная рама в темной одежде и с маской на лице, поднял руку, направив на нас оружие. Взвизгнув, мы с Катенькой синхронно подались назад.
— А ну стоять, руки в гору! — гаркнул мужик.
Воспитанные с детства на всяческих боевиках мы выполнили команду, раньше, чем успели подумать.
— Прекратите! — Катя вдруг выступила вперед. — Моя подруга беременна, ей нельзя волноваться!
Мне и правда вдруг стало дурно. Голова закружилась, стало не хватать воздуха. Не обращая внимания на направленный на нас ствол, бледная как полотно Катя, ухватила меня под руку и повела к дивану. «Гости» не препятствовали и даже разрешили Кате подать мне лимонада. Жалко, что графин с ним стоял тут же на столе. Вот если бы позволили сходить на кухню…