В добротно проветренном помещении стало откровенно холодно, но я все равно оставила окно открытым, чтобы выветрились все миазмы. Зябко ежась, переоделась в форменное платье и поспешила на работу. Остаток дня мне предстояло следить за чистотой в коридорах и кабинетах. И, если требуется, быть под рукой. И только после того, как работники уйдут домой, я должна буду привести в порядок опенспейсы на двух этажах.
Шел обеденный перерыв, но в огромном заставленном рядами столов пространстве все равно оставались люди. Я тенью скользила мимо, протирала подоконники и тумбы с комнатными растениями. Подняла с пола, рассыпавшиеся черновики, положила стопкой рядом с огромным копиром. Заглянула в приемную Наты Ванны. Она и ее внучатая племянница Катенька были на месте. Пили чай, сидя на мягких кожзамовых креслах для посетителей и о чем-то тихо переговаривались.
— Наталья Ивановна, я вам нужна? — поинтересовалась шепотом, заглядывая сквозь приоткрытую дверь.
Пожилая помощница окинула меня строгим взглядом, а Катенька улыбнулась:
— Спасибо, Маша. Пока нет.
Я кивнула и прошлась по кабинетам замов. Два из них были заперты, кроме владений Батрухина. У Арсения Евгеньевича царил беспорядок, который создавала небрежно брошенная на диван футболка и бардак на столе. Я немного подумала, решив, что не стану лезть с инициативой, пока не поступит прямая команда, и с некоторым облегчением прикрыла дверь. Завершив обход, направилась к ахэчисту, уточнить, нет ли еще каких поручений.
— Маняша пришла! — обрадовался Михаил Степанович. — Заходи. Обедала уже?
Я неуверенно кивнула головой. Сначала-то хотела перекусить бутербродом в каморке, но от той вонищи с души воротило так, что я и думать забыла о еде. А теперь стоило учуять запах крепкого кофе, как в животе голодно заурчало.
— Врушка ты, Манька. Садись! — скомандовал ахэчист и всучил мне вазочку с печеньем.
Не вставая со стула, он дотянулся до полки, сняв чистую чашку с блюдцем. Поставил передо мной.
— Кофе? Чай? Черный? Зеленый?
— Чай. Черный, если можно! — ответила я.
Рядом с чашкой на стол плюхнулся чайный пакетик.
— Вот сахар, конфеты.
Дядя Миша выставлял передо мной предложенное. Затем придирчиво осмотрел полку, в поисках еще какой-нибудь снеди. Наклонился и тщательно порылся в ящиках стола.
— Ничего больше нет, Манюнь, — развел он руками.
— Да что вы! Мне и печенюшек за глаза! — успокоила я его, счастливая уже оттого, что не придется ждать до вечера и работать на пустой желудок.
Так, за чаем слово за слово, я и узнала, что Михаил Степанович живет один с тех пор, как умерла жена. Есть взрослый сын, который навещает редко, а вот внуков пока нет. И домашнюю еду он готовить не любит, хотя и приходится. А я рассказала ему про мышь в холодильнике и про планы на борщ.