А что я?
Что станет со мной?
Буду ли я так же ему нужна как и раньше?
Конечно же нет.
Все со временем меняется. Любая потребность заканчивается. Как заканчивается молоко в бутылке, так же заканчивается нуждаемость ребенка в мамином вмешательстве.
Уже сейчас Антон в состоянии себя накормить, постирать, даже погладить, если речь идет о простых вещах. Когда я болею, он ухаживает за мной. Приносит градусник, подает воду, в состоянии проследить выпила ли я таблетки и многое другое. Он убирает со стола, моет за собой посуду. Может сделать себе бутерброды и сварить кашу.
Я даже не уверена в том, что ему следует напоминать чистить зубы по вечерам. Он улыбается, когда я предлагаю ему пойти в ванную прежде чем лечь спать.
Что это? Снисхождение. Желание угодить. Или способность быть терпимым к недостаткам других.
— Мам, тебе надо развеяться, — авторитетно заявляет он, отхлебывая чай из чашки.
— Не обожгись, — предупреждаю, автоматически отслеживая каждое движение, как делаю это всегда.
— Если ты грустишь, что не видишь Лаврентия Сергеевича, то я совершенно не против, — глубокомысленно произнес сын. Я вижу, что Антошка уже все обдумал не раз и не два. Взвесил все на внутренних весах и теперь выдает полученный результат. — Одень что-нибудь веселенькое. Можно даже покороче, чтобы ноги были видны. Коленки. Они у тебя красивые. Сходи с ним на свидание. Или в кино. Лучше выберете комедию. Чтобы поднять настроение. Можно еще на выставку. Не сильно авангардную, чтобы не противно смотреть. А то сейчас модно выставлять внутренности животных, выкладывая их разноцветной мозаикой. Или еще чего похуже. На такое не ходите. Может стошнить. Вам потом еще целоваться, — авторитетно заявил мальчик.
Я чуть со смеху не упала. Но стоически делала вид, что внимаю каждому слову ребенка.
— А как же ты? — мне стало интересно, а что в это время будет делать он.
— Я дома посижу. Телек посмотрю. В игры порежусь. Может Кате по Скайпу позвоню. Кажется, она на меня запала. Всю неделю на переменах между уроками приставала. То дай списать. То покажи домашку. Кинула в меня пыльной тряпкой. А потом и вовсе заявила, что у меня слишком большой лоб и поэтому я похож на Эйнштейна. Так что все признаки влюбленности налицо, — довольно произнес он.
Сын заставил меня посмотреть на него совсем другими глазами.
Как же он повзрослел. Все же внутреннее чутье не обманешь.
— Так пойдешь на свидание? — уточняет, как-то чересчур по-взрослому.
— Может и схожу, — произношу, прислушиваясь к себе.
В груди что-то екает, и предательски начинает тянуть.