Проводить крупное научное исследование вполне логично решили в научном и культурном центре бывших Свободных земель, а ныне королевства Дагомея. Вандея — город, в котором сосредоточено с десяток университетов и академий разной направленности, где же еще решать такую серьезную проблему?
Базой для исследования сделали Темную Академию. Выбор абсолютно субъективный — полгода назад я помогла главе исследования Архелии Марибо, что и повлияло на решение. Светлые, конечно возмущались, но сделать ничего не смогли. Особенно долго упорствовал новоиспеченный ректор Светлой Академии Себастьян Эрриан. Он-то меня и беспокоил, к сожалению, придется с ним работать, несмотря на заочную неприязнь: изучать проблему драконов будут на базе Темной академии, но делать это будут лучшие ученые современности, в числе которых, увы, и светлые. Драконов и Архелию Марибо не интересовали наши со светлыми склоки, они целиком были сосредоточены на результате. Логично, это я могла признать, но при мысли о работе с ректором Светлой академии в груди поднималась буря протеста. Причин было много — как сугубо профессиональных, так и личных. О последних, впрочем, я ни говорить, ни думать не хотела. Но не получалось.
Направляясь в аудиторию, подготовленную для встречи, я кричала, плакала, избивала Себастьяна Эрриана. Все это мысленно, разумеется. Снаружи я сохраняла маску невозмутимости, делала это легко, играючи: за несколько лет работы ректором Темной Академии и еще раньше, работая преподавателем в Салеме, этот навык выработался до автоматизма. Даже самые близкие друзья не могли бы выявить на моем лице волнения.
А между тем я захлебывалась в яростной обиде на Себастьяна Эрриана. Старая, давно заросшая рана вдруг открылась — через столько лет. Я тщательно похоронила свое прошлое, больше десяти лет не возвращалась в место, где родилась, и не видела кровных родственников. Правда, с последними вовсе не горела желанием увидеться вновь, так что сильно не переживала.
Эрриан разрушил мою жизнь, сделал меня черствой, озлобленной и холодной, словно льдина. Когда став моим наваждением, моей любовью — первой, горячей и, как оказалось, единственной, он пробрался в самое сердце, заставил довериться себе… чтобы пройтись по мне разрушительным огнем — жарче, чем огонь драконов. И сейчас мне предстояло встретиться с ним спустя четырнадцать лет.
Так что меня интересовал вопрос — помнит ли он меня так, как помню его я?
Может быть, у него были еще такие влюбленные дурочки, которых он использовал, и я одна в целой череде его любовниц. Вполне вероятно, ведь в прошлом он был очень красив, статен, богат и обаятелен. А что еще нужно для того, чтобы влюбиться юной девушке?..