— Это может занять какое-то время, а пары есть уже завтра, — напомнил Том.
Я откинулась на спинку кресла и кивнула.
— Да знаю, знаю… Неделю я смогу провести, но потом нужно кому-нибудь отдать предмет.
Том поднялся, направляясь в приемную, и в последний момент спросил:
— Вы же не забыли, что завтра утром пройдут соревнования по истории магии? Вы обещали помочь профессору Агилон проследить за нашими студентами.
— Да помню я, помню, — проворчала я, подаваясь вперед и раскрывая папку с документами, которые нужно внимательно прочитать и подписать, — куда я денусь.
***
На следующий день прошли городские соревнования по знанию истории магии. Участвовали желающие из всех вузов Вандеи, даже из Военного Университета. Происходило это все в два этапа: сначала студенты присылали свое эссе на определенную тематику, выбирали самых лучших; затем всех победителей собирали в одной аудитории и в форме викторины опрашивали. Те, кто ответит на большее количество вопросов, и окажется победителем.
Поддержка, в том числе и преподаватели, оставались в коридоре. Я тоже ждала, пока викторина закончится и станут известны результаты. В своих студентах я была уверена: даже если они не займут первое место, то все равно покажут себя с лучшей стороны. За это можно было поблагодарить профессора Агилона.
Патрик Агилон начал преподавать историю магии еще до моего рождения и делал это гениально. Отточенные умения и навыки, знания психологии, непробиваемая уверенность и постоянная доброжелательность вдохновляли студентов на рьяную учебу. Все хотели его поразить, заслужить похвалу. Профессор Агилон восхищал своей открытостью, готовностью помочь даже самым потерянным студентам. Именно таким я представляла себе идеального преподавателя. Очень жаль, что такие преподаватели, как профессор Патрик Агилон, встречаются редко. Гораздо чаще можно встретить образ профессора Нерибаса, ничего не смыслящего в методике преподавания и не желающего ничего знать.
С Агилоном даже говорить приятно. Вот и сейчас, ожидая результатов соревнований, проходивших в городской мэрии, мы стояли чуть поодаль и вели неспешную беседу. Не сдержавшись, пожаловалась на вчерашний конфликт с Нерибасом.
Агилон ничуть не удивился. Он лишь хмыкнул, поглаживая тщательно выбритый подбородок, и отметил:
— К сожалению, такое поведение для Адама норма. Мы с ним почти тридцать лет работаем в академии, но все равно не могу верить, когда он вытворяет что-то подобное.
— Как вы думаете, профессор, может быть, я поспешила? — негромко спросила я. Прежде всего, конечно, убедилась, что никого рядом нет: неуверенность в принятом решении я могла показать только перед ним. Агилон изначально поддерживал меня и мое назначение на пост ректора, и был одним из тех, в ком я не сомневаюсь.