— И меня Марьей! — постаралась улыбнутся я, но внутри росло предчувствие беды. Что-то здесь не так!
24 глава
— Ой бедняжка, как заморили тебя в той Академии-то! — громко причитала Марья, расчесывая мои спутанные волосы.
В это время на печи грелся большой чан с водой, а на лавке лежало длинный (до пола!) зеленый сарафан с вышитыми узорами и белая рубаха к нему. Мне предстояло вымыться и переодеться. Правда, сейчас я во все глаза рассматривала окно, по которому расползались мокрые комья снега. Да-да, снега — на улице был снегопад! И судя по инею на окнах, температура тоже упала.
— Да как же так, тётя Марья! — в который раз охнула я, представляя, как мне теперь добираться до Академии. — Как же так!
— Резкая у нас погода, немирная, — грустно ответила женщина, заплетая мне косу. — Раньше хоть Погодники были-то, ну, Высшие погоды, а теперь вот вообще ерунда творится. А зимы-то у нас суровые, холодные!
Это я и сама уже чувствую, даже тепло от печи не спасает.
— А на улице сейчас ужас что творится, и не выйти, переждать надо. Посиди пока у нас, с сыном моим пообщайся, а там, может, и уходить не захочется, — заботливо вещала Марья, а я насторожилась. Что значит «уходить не захочется»?
— Да как же не уходить, у меня там тетка осталась, единственная родня, не могу я её бросить! — осторожно подбирая слова, выдала я.
— Так ты её навещать будешь, дитя, — отложила наконец расческу Марья и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своим творением.
Да, коса получилась — загляденье! Длинная, изящная, пышная!
— Эй, Марья, хватит уже болтать, одевай гостью и выводи, Слава уже заждался! — в комнату заглянул Феод.
— Да сейчас мы, уйди, не мешай! — отмахнулась женщина и одним движением сняла огроменный чан с водой с печи, я только ахнула.
Вот это сила! Марья же достала из комода красивое полотенце и положила его на кровать.
— Так, девица-красавица, сама вымоешься, али помочь?
— Сама! — я протестующе взмахнула руками, представляя, что случится с доброй в общем-то женщиной при взгляде на мои синяки.
Марья понимающе усмехнулась и вышла.
Я с облегченным вздохом стянула с себя грязные и местами прорванные вещи и залезла в чан. Горячая вода волной мурашек пронеслась по телу.
— Благодать… — выдохнула я тихонько, следя, чтобы коса не попала в воду.
Мыло, что выдала мне Марья, было душистым и пахло клубникой. Я невольно усмехнулась — этот запах навевал мне мысли о Брюсе. Вспомнилось время, что мы проводили втроем — тренировки на мечах, задушевные разговоры на уроках и веселые медитации, что чаще всего заканчивались игрой — Данте напускал в зал много летающих и светящихся шариков размером с мяч, а мы с громким хохотом от них убегали, что было довольно тяжело — шарики были юркие и быстрые. Или как я их в карты играть учила — так потом весь курс этой игрой увлекся, а выговор был мне! Правда, у выговаривающего меня профессора был очень веселый взгляд, видимо, мою вину он виной не считал. С непонятной домашкой разговор отдельный — её по тихому делал для меня Брюс, а потом мы с честным видом несли её проверять более серьезному Дану. Брюс говорил, что ему полезно, а я просто ничего не понимала и тихонько радовалась, что одной проблемой меньше.