Ответом мне была тишина. Люди стояли и молча переглядывались, только Татьяна стенала и стенала, как заведённая пластинка. И тогда я решил, что, пожалуй, представлений на сегодня достаточно.
– Виолетта Фёдоровна, думаю, мы своё отработали с лихвой, – повернулся я к лупавшей глазами тамаде. – Извольте произвести расчёт. И насчёт машины распорядитесь, чтобы доставили нас туда, откуда забирали.
– А если он или его жена в милицию заявление накатают? – спрашивал Валентин, придерживая на грунтовке опасно раскачивающиюся акустическую колонку.
– Не накатают, я их знаю, – махнул рукой Юрец. – Этот Васька уже как-то отсидел срок, ему в ментовку западло идти, и Таньке своей запретит. Придумают что-нибудь, типа неудачно упал и сломал руку.
А я думал, что ни в чём нельзя быть уверенным наверняка. Меня всё ещё малость потряхивало после произошедшего, и воображение невольно рисовало возможные последствия моего в общем-то благородного по отношению к даме (если эту Татьяну можно было так назвать) поступка.
К училищу мы подъехали уже затемно.
– Ну наконец-то, – сказал завхоз, отпирая дверь служебного выхода, – я уж думал, может, сегодня и не обернётесь.
В половине восьмого мы вчетвером вышли из училища. Донельзя довольный Петренко с пятью рублями в кармане (я не удержался от оплаты его времени) двинулся к подземному переходу, мы с Валей и Юркой какое-то время шли вместе, обсуждая перипетии поездки.
Дома я собирался гордо выложить перед матерью честно заработанные двадцать рублей за минусом пятёрки на на пузырь и закусь завхозу. Я не скрывал от неё того, что мы ездили калымить на свадьбе, в этом ничего постыдного нет, а деньги – вот они, приятно шуршат в кармане. Однако, не успев переступить порог, услышал новость, что дядю Вову забрали.
– Куда? – опешил я, не сразу вспомнив, что сам же и писал письмо в горздравотдел.
– Так в больницу, к туберкулёзникам. Приходили участковый и бригада врачей, оказывается, кто-то их жильцов написал анонимку, что в доме проживает больной туберкулёзом. Нам участковый это письмо показывал. Ну теперь хоть бояться не будем, что заразу подцепим… А ты как съездил?
Рассказал, не упоминая инцидент с Василием, выложил перед мамой на стол честно заработанные, она поохала (какой ты у меня молодец, добытчик), и помчалась на кухню, греть ужин. В комнате было есть спокойнее, но и на кухне у нас имелся столик, и на этот раз я решил перекусить, сидя за ним. Мама, убедившись, что на столе всё есть, пошла смотреть «Шире круг».
Когда я уже заканчивал расправляться со шницелем и пюре, услышал за спиной звук открываемой двери. Тут же прекратил есть, сообразив, кто вышел из соседней комнаты, откуда доносились приглушённый звук телевизора, возле которого Тикуняев-младший мог сидеть часами, даже если шли передачи для взрослых.