В доме чистенько, прибрано, хотя хозяйки я не видел, да и вообще, не покидало такое чувство, что женщина здесь давно не появлялась. Словно прочитав мои мысли, дедушка Инги сказал:
– Моя-то уже шестой год как померла, один теперь кукую. Ничего, привык… Вон, телевизор включу, он и болтает, вроде как ещё кто-то в доме есть. Смотреть-то всё равно нечего, особенно когда какой-нибудь съезд партии начнут показывать… Тошно на этих старых пердунов смотреть, лучше бы внуков нянчили… Ладно. Не в ту сторону разговор повёл… Карандаш-блокнот взял? Садись, щас чайку попьём с малиновым и вишнёвым вареньем, сам варил. Только я чайник сначала поставлю, пока греется – начну рассказывать. Так что тебя конкретно интересует?
Так, за чаем, который периодически обновлялся, и выкуренной пачки «Беломор-Канала» я услышал немало интересных историй о прошлом разведчика, достойных отдельного повествования. Борис Никанорыч не миндальничал, говорил всё, как было, порой с анатомическими подробностями, когда вспоминал, как доводилось резать часовых.
– Война закончилась, думал, вернусь в Пензу, обниму наконец свою Антонину и мальчишек. Я же их совсем маленькими помнил, когда на фронт уходил, Серёжка вообще в пелёнках спал. Но пришлось ещё задержаться, отправили меня на Западную Украину, отлавливать бандеровцев и прочую лесную сволочь. Долг превыше всего. Знал бы ты, Максимка, что эти изверги с людьми вытворяли…
И ещё пласт таких впечатлений, что порой по телу мурашки бежали. Демобилизовавшись в 47-м, Козырев-старший вернулся наконец в Пензу, хотел устроиться на велозавод, где успел поработать до армии, но ему предложили работу в милиции. Слишком уж много после войны развелось всякого жулья. Никанорыч подумал и согласился. Начинал в своей капитанской должности, был на оперативной работе, возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом, был ранен, закончил академию МВД, вернулся уже на должность главного по кадрам УВД, а в итоге дослужился до полковника, в этом звании и ушёл в отставку.
Я про себя удивился, насколько скромно живёт отставной полковник по сравнению с его коллегами из будущего.
– Мишка решил пойти по партийной линии, – заканчивал своё повествование пенсионер, – а младший в чекисты подался. Вроде как выбились в люди, внуков мне нарожали, про своего старика не забывают, постоянно помогают, даже если не просишь… Вон и телефон, – он кивнул на красного цвета аппарат на тумбочке, – тоже сыновья похлопотали. Всё хорошо, вот только скучаю по Антонине своей. Каждую ночь мне снится. Быстрее бы уж на тот свет, что ли, зажился я.