Иннокентий Павлович снял очки и со вздохом потёр переносчицу.
– Так получилось, что рядом со мной бежали двое поляков. Так мы больше никого из беглецов и не встретили, хотя позже я узнал, что их было немало, и кому-то повезло выжить. Поляки сказали, что пойдут каждый к себе домой, там им найдётся где спрятаться. Я отправился с тем, кто шёл на северо-восток, посчитав, что с человеком., который знает польский, идти через Польшу будет легче. В Люблине мы расстались, и я двинулся дальше в сторону бывшей польско-белорусской границы.
Далее рассказ о том, как уже в районе Слуцка его приютила одна вдова, а через неё он уже вышел на партизан.
– Больше года я воевал в составе партизанской бригады, неплохо воевал, скажу честно. Оттуда наконец-то написал письмо родным (корреспонденцию тогда доставляли по воздуху), и только месяц спустя получил ответ, что родители эвакуированы в Ташкент. Позже выяснилось, что им на меня в начале 42-го похоронка пришла… А затем подошли части нашей действующей армии, партизанская бригада была расформирована, и её бойцы влились в состав 1-го стрелкового корпуса 43-й армии. Вот только оказалось, что и свои могли к стенке поставить. Майор из СМЕРШа – это такая организация…
– Да, я знаю, «Смерть шпионам».
– А вы начитанный молодой человек… В общем, майор из СМЕРШа заинтересовался моей личностью, подозревал, что я специально был заслан немецкой разведкой к партизанам, а татуировку мне сделали для правдоподобности. Майор то ли звёздочку себе зарабатывал, то ли орден… Его даже не убеждали показания партизан, что я участвовал с ними в боевых операциях и лично отправил на тот свет около полутора десятков фашистов и их прихлебателей из числа полицаев. Письма из дома тоже оказались для майора филькиной грамотой. Но тут, на моё счастье, пришёл ответ на запрос по месту моего призыва, что да, служил такой Иннокентий Морозов в составе 44-й стрелковой дивизии, но пропал без вести под Волоколамском в декабре 1941 года. Описание внешности совпадало, но и это не могло убедить майора. В итоге пришлось ждать, пока в часть прибудет нарочный, который знал меня лично, он и признал во мне того самого пропавшего без вести Морозова. Правда, и тут майор встал было в позу, хорошо, что его командир вмешался, дал мне, так сказать, вольную. Только после этого я вернулся в действующую армию, и закончил войну в Венгрии. После Победы наш стрелковый корпус был передислоцирован вместе с управлением 1-й ударной армии в состав Туркестанского военного округа, а оттуда уже я демобилизовался весной 46 года, спустя пять лет вернулся в родной Ленинград.