Нужно было отдать ее жрице – все-таки девица не только безобразна, но еще и скучна.
— Где твои родственники? – интересуюсь я, наслаждаясь теплой лаской воды. – Дяди, тетушки?
— Они все умерли, аэ’рим, - после небольших раздумий отвечает она.
Лжет. Ее дядя владеет обширными землями к западу отсюда, и его территории вплотную прилегают к моем будущим владениям. Это можно использовать. Даже нужно.
Но от девчонки придется избавиться, потому что пока она будет жива, обязательно найдется какой-то полоумный родственник, мечтающий вытащить девицу из беды. Хотя…
— Я могу идти? – спрашивает кхати, и я слышу, как она топчется на месте.
Мне невыносимо скучно.
И у меня давно не было женщины. Будь она хоть каплю красивее, я бы просто взял это тело и использовал по назначению, потому что именно так халларны поступают с женщинами покоренных народов.
Как ни странно, эта мысль немного будоражит мое воображение.
Позволяю себе минутную слабость, отпуская фантазию в ту сторону, где я затаскиваю кхати в воду, разводу ей ноги и усаживаю на себя грубо и сильно. У нее будут так же гневно сверкать глаза в тот момент? Или она будет плакать от унижения?
Морщусь и провожу по лицу мокрой ладонью.
— Иди. И скажи сестре и отцу, что завтра утром я хочу говорить с ними обоими.
Она делает несколько шагов, останавливается, мнется. Песок и каменная крошка противно хрустят под подошвами ее домашних башмаков.
— Эта земля принадлежит мне, аэ’рим, - внезапно говорит эта безобразная северянка. – Земля, Красный шип, все что в округе, в небе и под землей.
Я удивлен ее догадливости, хоть и не считал девчонку глупой. Возможно, недалекой и слишком строптивой, но не такой набитой дурой как младшая. Ту мне хотелось выгнать из-за стола после нескольких минут беспрерывной чепухи, которая выпрыгивала из ее рта, словно вши с дохлой собаки.
— И? – лениво интересуюсь подтекстом.
Будет торговаться? Скажет, что я нарушаю право наследования? Попросит передать слезную мольбу императору и защитить ее от произвола жирного урода?
— Ты можешь взять в жены меня… Тьёрд.
Ей все-таки удается меня удивить.
Даже жаль, что в этот момент не вижу ее лицо – наверняка оно было бы умоляющим, просящим, испуганным. Я прикрываю глаза, мысленно примеряя кхати все эти маски. Больше всего она нравится мне с мольбой. Если представить, что ее волосы высоко собраны, она стоит передо мной на коленях, и ошейник на тонкой длинной шее кажется почти что частью сексуальной игры. Я не большой поклонник такого развлечения, но дома у меня осталась пара рабынь, которые любили «быть в покорности», и иногда мы неплохо развлекались втроем. Впрочем, все это быстро приедается.