— Некогда нам любоваться. Веди!
Ворон закаркал над головой и, вспоров крыльями раскаленный воздух, рванул к нашей общей цели.
К Ши.
***
С каждой прошедшей минутой лицо магистра мрачнело все больше. Город и небо над нашими головами кишели пернатыми тварями, из-за чего пришлось двигаться перебежками и опасаться любого постороннего звука. После десятой убитой мрази я сбился со счета.
Птицы оказались очень даже уязвимы к красному сцилу, а уж если удавалось выстрелить в упор, то разлетевшиеся кровавые ошметки отпугивали остальных хищников хотя бы на время. Запах крови и паленой плоти намертво въелся в одежду, а внутри все скручивалось от ужаса и темных предчувствий.
Воины или нет, но Ши и Флоренс такие хрупкие…
Один удар мощных когтей мог перебить пополам любую из них, а монстров здесь не десятки и даже не сотни.
Тысячи растревоженных врагов: голодных, обозленных, бросившихся защищать родное гнездо.
— Здесь бы не помешал один хороший точечный удар, — сказал я, перебегая от одного дома к другому.
— Может, «Цикута» нам поможет. Не думаю, что корабль питает теплые чувства к такому месту.
Ответ Фэда походил на рычание раненого зверя. Я мог и не спрашивать.
Магистр наверняка уже принял решение разнести здесь все к такой-то матери, как только Флоренс и Ши будут в наших руках.
Ворон проскользил над землей и сел на край крыши дома, в сотне ярдов впереди.
— Туда!
Крики и отборную ругань я услышал уже на подходе, а через секунду из-за угла выкатился клубок перекрученных тел, где яркой лентой мелькнули рыжие волосы. Ши прописала пернатому врагу мощный удар в клюв и, взгромоздившись твари на грудь, пригвоздила ее к земле одним уверенным движением.
Я же застыл как истукан, не в силах пошевелить ни единым мускулом.
Ворон слетел вниз и сел девушке на плечо.
Выражение ее лица изменилось не сразу. Она глянула на птицу, открыла рот для окрика, но так и осталась сидеть на распростертой туше врага и смотреть на взъерошенного ворона, что остервенело принялся тереться о ее щеку.
— Не может этого быть… — пробормотала Ши, а меня отпустило странное оцепенение, позволило сделать несколько размашистых шагов вперед и сграбастать девушку в охапку. Под слоем грязи и крови, в лохмотьях, которые и одеждой-то уже было не назвать, выглядела она как самая настоящая дикарка, только выбравшаяся из непроходимой чащи.
Ее руки безвольно повисли вдоль тела, будто девушка боялась ко мне прикоснуться; я же, оттянув ее в сторону, осыпал перепачканное кровью лицо быстрыми поцелуями.
Хотел показать, что все это не сон, что я не растаю в воздухе.