Деревня расположилась на плато, заросшем кустарником и редкими невысокими деревцами. Тайли увидела поселение как на ладони, когда они миновали перевал – последнюю точку на пути к новым владениям орков.
Множество шатров стояли на приличных расстояниях друг от друга, по центру деревни чернело огромное костище, окруженное столбами. Даже страшно представить, для чего им нужны были эти столбы. Но особенно смутило девушку другое, где и как орки добывают себе еду и воду. Ни водоемов, ни плодородных почв, чтобы выращивать хоть какие-то неприхотливые культуры, ни лесов для охоты, лишь жидкая растительность да груды камней.
– Ты дрожать? – Ибар уставился на девушку с интересом. – Почему?
– От волнения, – пробубнила та.
– Думать, тебя там съесть? – усмехнулся и уже по-хозяйски привлек ее к себе.
– Нет. Боюсь я вовсе не съедения.
– Тогда что?
– В вашей деревне есть наложницы или рабыни?
– Нет. Катаганы никогда не держать рабы. Мы много где быть, много видеть. Есть кланы, где и рабы, и наложницы. И если ты въехать на коне, значит, ты не пленница, но это решать вожак.
А орки уже предвкушали встречу со своими семьями, отчего их настроение многократно улучшилось. Фаргар же наоборот, пребывал в скверном расположении духа, ему надо было как-то представить Тайли народу. И меньше всего хотелось, чтобы орки восприняли девушку как врага, хотя думай не думай, злость и презрение к человеку неизбежны.
– Девчонку бы связать, – подсуетился Унараг. – Пусть орки видят, мы пришли не с пустыми руками, с добычей.
– Связать? – процедил сквозь зубы Фаргар. – Я не буду ее связывать, и въедет она в деревню на лошади.
– Как? – вытаращился тот. – Ты никак умом тронулся, а, Фаргар? Да тебя этим же днем погонят прочь, окажи ты такую честь этой буште. Не будь глупцом, не позорь память Радула!
Фаргар в ответ ударил себя кулаком в грудь, склонил голову:
– Я уважаю тебя, бэр Унараг, но вожак катаганов я и решение приму сам. Дочь правителя Аранхарма не в ответе за деяния своего отца. А глумиться над беззащитной женщиной последнее дело, катаганы даже на охоте самок не трогают.
– Только вот Арвиг убил твою мать, – прошипел старик. – Что-то он не рассуждал столь благородно, когда всадил ей кинжал в спину.
– Убил ее один из предателей, не путай.
– Вот оно что. Теперь люди нам не враги, так выходит? – Унараг был в ярости, но держался из последних сил. – И девка эта не пленница, а гостья? Что-то затуманился твой разум, мальчик. Верно, ты и земли законные возвращать своему народу не хочешь? Пусть катаганы дальше живут на мертвой земле, продолжают спины гнуть, чтобы добыть себе еду и воду. А все чего ради? Или кого? Неужто тот, кто поклялся отомстить за смерть семьи, проникся чувствами к буште?