Но Римори, очевидно, Шафраниуса любила. Невозможно с такой нежностью и грустью смотреть на каждую фотографию и припоминать чуть ли не каждую секунду совместно проведенного времени, если не любишь. Как призналась Ри, влюблённые тайком использовали порталы Академии и путешествовали дичком в разные миры, отдыхали на диких пляжах, ходили в горы, незаметно бродили по улочкам чужих городов. Лисичка с восторгом сохраняла на фотоаппарат каждое новое впечатление, будь то безбрежный фиолетовый океан на Искандере, где жили водоросли, обладающие коллективным разумом, или огромная глянцево-чёрная башня гоблинов, которую те построили в прямом смысле слова до космоса, и туристы, воспользовавшись прозрачным лифтом, могли подняться по этой башне туда, где голубое небо становилось тёмным и открывало вид на яркие звёзды и прекрасные луны мира гоблинов. Шафраниус, как и Римори, был лёгким на подъем, и вместе они не скучали ни одного дня.
Стефания, изрядно утомлённая эмоциональностью собеседницы, лениво отметила, что как раз в этих путешествиях Шафраниус и мог в тайне от Римори приобретать артефакты. Хотя лисичка была свято уверена, что их приключения носили исключительно романтический характер и почти не требовали денежных вложений. Переполненная голова демоницы уже отказывалась принимать тот факт, что жизнь двоих преподавателей в Академии может быть интереснее, чем жизнь княжеской дочери. Но по факту именно Стеф не бывала в чужих мирах, пока не достигла совершеннолетия.
Когда фотографии закончились, разразилась катастрофа, которая началась допиванием остатков вина прямо из горла. И это не Стеф была такой умной.
— Как он мог! — губы Римори задрожали, когда она отставила бутылку. — Как он мог оставить меня одну? Он обещал, что всегда будет рядом.
Слёзы и всхлипывания полились из лисички градом. Цепко обняв Стефанию, она горько заплакала у неё на плече.
"Нет, и чего я ожидала? Всё и должно было закончиться пьяной истерикой", — вздохнула про себя Стеф, постукивая фурианку по плечу и не догадываясь, как ещё её утешить. Демоница, которая и сама теряла близких, знала, что ничьи слова в этом случае не помогают. Да и чужих слёз на Аркаэдусе не найдёшь днём с огнём — никто не показывает своих слабостей. И поэтому Стефания чувствовала себя сейчас жалкой тряпкой, годной лишь на то, чтобы подтирать сырость. Её кофта уже противно промокла, а Римори вцепилась в девушку, как будто от этого зависела её жизнь. Чувствуя себя на редкость неудобно и совсем не по-княжески, демоница поклялась себе, что больше никогда ни с кем не будет пить, даже если идея покажется ей вполне безопасной.