Вилберн так долго смотрел мне в глаза, что я занервничала. Наговорила лишнего? Блин, не нужно было упоминать рабство…
Он впервые попросил прощения, причем даже не за себя, а за Рауля, а я вывалила на него всю кучу своего разочарования…
— Прости, — шепотом произнес он, — Я постараюсь уговорить его снять кольцо.
— Думаешь, согласится?
— Уверен, — усмехнулся он и обжег дыханием ухо: — Клянусь честью дракона.
А потом кивнул и оставил меня, пораженную в самое сердце. Некоторое время я стояла в коридоре и даже не могла поверить в то, что услышала. Гордый и суровый, постоянно глядящий на меня с презрением и с высока, Вилберн поклялся освободить от рабства. Освободить меня от Рауля… Поразительно!
— Лиза! — меня вернул из мыслей в бренный коридор писклявый голосок духа, — Должен тебя предупредить: хозяин приказывает мне помучить тебя… Пронзить болью, чтобы ты приползла к нему на коленях.
В ужасе я уставилась в два черных глазика, показавшиеся на розовом камешке.
— Что? Ты шутишь?!
На меня обернулись два студента, проходящие по коридору. Пришлось срочно бежать в свою комнату и уже там разговаривать с плененным духом.
— Нет, — пропищал камешек, — Приказ отдан, и наблюдатели вышли… Тебе придется подыграть мне, если не хочешь испытать все это вживую.
— Как?! — я безвольно рухнула на кровать.
— Стони и кричи как можно громче, когда я скажу. Стучи по двери и полу, чтобы он думал, будто ты корчишься от боли.
Пожелав мысленно недомужу мучительной и долгой смерти, я схватила книжку со стола. Подошла к двери поближе и приступила к своему первому в жизни спектаклю. Никогда не участвовала в самодеятельности, даже Снегурочку в школе не играла, и вот пришлось!…
Старалась я изо всех сил. Мой стон, должно быть, разнесся по всей Академии, пугая и вселяя в души драконов леденящий душу страх. Именно так стонут привидения в фильмах. Я добавила красок, чтобы стон вышел пронзительным и жалобным. Для пущего эффекта размахнулась и кинула книжку в дверь. Та с глухим стуком упала на пол. Пусть думают, что это я изнемогаю от боли и не могу стоять на ногах…
Через полчаса я устало опустилась на кровать, с трудом переводя дыхание. Запыхалась я так, словно бежала стометровку на спор. Если после устроенного представления зрители не поверят в мои мучения, ну так и быть, признаю, что актриса из меня вышла бы никудышной.
— Ну, как? — поинтересовалась у камушка.
— Он поверил, — после паузы ответил тот, — И ждет тебя…
— Ну уж нет. К нему я не пойду. Пусть думает, что потеряла сознание и валяюсь без чувств…
— Тогда он сам придет, — безапелляционно заявил камушек, — Что я его, не знаю? Ему нужно убедиться самому, что ты стала послушной и всё поняла…