Под моим креслом лежал чистый и пушистый ковер с редким необычным орнаментом. Никакой живности я на нем не обнаружила.
— Кхе-кхе! — снова раздался тоненький голосок, причем, в этот раз я услышала его совсем близко, — Я тут, Лиз!
Медленно перевела взгляд на свою руку и оцепенела. Из розового камушка на меня смотрели два черных глазика. Они улыбались. Рот, растянутый в широкую ухмылку, меня окончательно добил — я истошно заорала, откидывая от себя руку.
Разумеется, далеко отодвинуть от себя я её не смогла. Кольцо забавлялось, наблюдая мою реакцию, а мозг отказывался воспринимать
происходящее.
На меня смотрит человечек из розового камня! Нет, даже не человечек, а мордочка или… что там у камней может быть?
— У камней — ничего! — подтвердил мои подозрения камешек, и я снова истошно заорала.
— Снимите это с меня!!! Ну хоть кто-нибудь! А-а-а!!!
Из кабинета ректора выпрыгнула Веленеция. Взлохмаченная и с выпученными от страха глазами.
— Что? Где? — заозиралась она, — Что случилось?
Я впихнула ей под нос камешек, чтобы она посмотрела на это безобразие, но секретарша только отшатнулась. Она явно не видела скалящуюся мордочку.
— Мордашку! — поправил меня тонкий голосок.
Я глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться. Как бы меня не приняли за сумасшедшую и не упекли в местную дурку! Веленция мордочку камня не видит и ничем мне не поможет. А эта зараза, между прочим, сидит у меня на руке и беспардонно читает мысли…
— Сама такая! — надулся камешек.
— Прости, — автоматически извинилась я, чем заработала странный взгляд секретарши.
— Что случилось? — Веленция подошла к входной двери и с опаской выглянула наружу, — Вас кто-то обидел? Почему вы кричали?
— Мы-мышь! — нашлась я, — Здесь была мышь. А я их до смерти боюсь…
Повисла неловкая пауза. Веленция либо не поверила в мое объяснение, либо не понимала причины паники. На ее лице читалось: «Ну, мышь увидела… и что?!».
Дверь скрипнула. В приемную вальяжно вышли Вилберн и Рауль, на ходу что-то обсуждая. Увидев меня, оба недовольно сморщились. И, если Вилберн выражал свое неодобрение явно, не стесняясь и даже не сильно скрывая это чувство, то в лице мужа тень молниеносно сменилась притворной тревогой.
— Дорогая, это ты кричала? — он протянул руку, собираясь то ли обнять, то ли подтянуть к себе.
Я затравлено посмотрела на кольцо. Камешек возвел глаза к небу.
Издевается еще!
— Эм, да… в некотором роде… То есть, да, я!
— Тебя кто-то обидел? — мой ненастоящий муж заботливо приобнял за плечи, — Скажи мне, кто, и завтра от него не останется и мокрого места!