И ее громкие крики отразились от каждого камня старой площади.
А потом…
Когда в спальне стало тихо, сделалось спокойным хриплое, прерывистое дыхание, накрыла блаженная истома — наступило время молчания. Орк и Эрна долго лежали на огромной кровати, бездумно глядя в причудливо расписанный потолок, вновь и вновь переживая умирающую рассветом ночь и думая, что их последняя встреча получилась великолепной.
Но их мысли не были окрашены горечью, лишь легкой грустью.
Потом Орк раскурил самокрутку, не разрешенный каннабис, а запрещенный кубинский табак, а Эрна поднялась с кровати и спросила:
— Вина?
Хотела накинуть халат, но передумала, потому что Орку нравилось, когда она ходила по дому голой.
— Ты знаешь, что да, — ответил мужчина, пуская к расписному потолку причудливый дым.
— Подумала, что ты мог измениться.
— Я?
— Ты изменился.
Они оба знали, что так есть, и Орк недовольно буркнул:
— Не по своей воле.
— И хочешь отомстить?
— Уже нет.
— Нет? — Ответ оказался настолько неожиданным, что Эрна подошла к курящему на кровати Орку и заглянула ему в глаза. — Нет?
— Я теперь другой, — пожал плечами мужчина. — Я никогда не стану прежним, но главное — этот другой мне нравится.
— Он жестче.
— Нет, — качнул головой Орк. — Он намного мягче предыдущей версии.
— Мне лучше знать.
— С тобой они ведут себя одинаково.
— «Они»! — не сдержалась женщина. — Ты говоришь о них так, словно стоишь в стороне.
— Я еще не до конца стал новым, — ответил мужчина, глубоко затянувшись. — Я действительно смотрю на них со стороны. Думаю, это все из-за того, что где-то во время перехода я успел умереть.
— Для мертвого ты необычайно энергичен.
— Инстинкты, — махнул рукой Орк. И небрежно поинтересовался: — Зачем ты спрашивала о вине?
Сейчас он вел себя с ней, как с горничной или с горничной-шлюхой, явившейся в номер на уборку и согласившейся провести время за подходящую цену, но это было так необычно для их отношений, что Эрна решила подчиниться: молча поднялась, сходила на кухню и принесла вина — холодного, белого, ароматного, безумно вкусного, — вновь оказалась напротив Орка, с бокалом и открытой бутылкой, медленно наполнила бокал до половины, сделала большой глоток и передала любовнику. Тот усмехнулся, принимая и вино, и намек.
Но вместо напрашивающегося продолжения Эрна неожиданно сказала:
— Прости его.
И тем заставила Орка поморщиться.
— Прости его.
— Мы только что об этом говорили, — размеренно ответил Орк, не глядя на любовницу. — В моем сердце нет мести, нет зла, нет обиды…
— И нет прощения, — закончила Эрна. — Я вижу.
— Если нет зла — откуда взяться прощению? Я теперь другой, а он… Он имел право на свое решение.