— Ты знаешь, о чём я, — закатил глаза Шайнинг Армор.
— Эй, это не я тут хочу трахнуть свою младшую сестру, ты, извращенец, — сказала Кэйденс, широко улыбаясь и целуя его в морду.
— Я люблю тебя, мой странный аликорн, — сказал Шайнинг Армор, наклоняя голову, чтобы, счастливо мурлыкая, слиться с женой в поцелуе.
— А я люблю тебя, мой развратный единорог. Ну а теперь... признайся наконец, что желаешь свою сестрёнку гораздо больше, чем просто в платоническом смысле, чтобы я смогла удовлетворить все твои желания, а заодно насытить собственные сексуальные девиации, — с улыбкой сказала Кэйденс, взмахнув копытом.
Шайнинг Армор нервно облизал губы, а затем, покачав головой, заявил твёрдо:
— Я не испытываю никакого сексуального желания к своей сестре, совершенно.
Кэйденс закатила глаза, качая головой, а затем нежно зарылась носом ему в шею.
Жеребец посмотрел на свою жену, слегка потираясь носом о её щёку, и добавил:
— По крайней мере, сейчас. Возможно... на следующей неделе ты сумеешь снова вытянуть меня из моей скорлупы, и мы попробуем это ещё разок.
Кэйденс расплылась в улыбке и, даже не поднимая взгляда, прошептала ему в шею:
— Я же тебе говорила.
Глава 2
"Твайлайт" стонала и содрогалась под безудержным трахом Шайнинг Армора, её грудь и лицо зарывались всё глубже и глубже в подушки. Их шерсть уже вся слиплась от пота, а его беспрестанно выходящий и вновь вонзающийся член утопал в сексуальных соках, медленно вытекающих из конвульсивно сжимающейся киски его “младшей сестры”.
"Твайлайт" слабо простонала, зажав в зубах подушку, стараясь хоть немного приглушить свой голос, взвивающийся до крика при каждом толчке Шайнинг Армора, вонзающегося в неё на всю глубину, заполняя до краёв своим толстым, могучим членом. Её крылья трепетали в рефлексивных спазмах, а круп задирался так высоко, как только мог, подставляя себя под как можно лучшим углом движениям мужа.
Краска, которой Кэйденс окрасила себя, немного смылась от их пота и от восхитительных трений между ними, отчего ярко-белая шерсть Шайнинг Армора покрылась пятнами оттенков сирени.
Несмотря на заплетающийся язык и тяжёлое дыхание, непрестанный поток поощрений изливался из аликорна, лишь иногда прерывавшийся особо жёстким стремительным толчком.
— Да-а-а, братец! С-сильнее! Давай, я выдержу! Я уже большая кобылка!
Шайнинг Армор зарычал и сильнее сжал бочки своей "сестры" копытами, чтобы удержать её на месте во время его безудержных проникновений.
— Т-твайли, уж-же почти, — выдохнул он ей в ухо, после чего с вожделением закусил его, жадно пыхтя “сестре” в гриву.