Мы подошли к дому — или, возможно, «крепости» было бы более точным словом. Конечно, здание, очевидно, задумывалось как дом, но регулярные расширения значительно изменили его первоначальный дизайн.
Самой старой частью крепости был небольшой двухэтажный домик из бурой глины. На верхнем этаже, прямо над входной дверью, был устроен небольшой деревянный балкон. Крыша была круглой, почти закрученной, как будто её вылили на дом.
Первая пристройка была по меньшей мере вдвое больше первоначального дома. Сложенная из белого кирпича, она напоминала небольшой замок с высокой башней. Широкий коридор соединял её с левой стороной глиняного домика.
Справа от коттеджа, также присоединённая коридором, стояла вторая пристройка. Её кирпичи были чёрными, а не белыми, но в остальном она была идеальным зеркальным отражением левой части замка.
— Это ты сделал? — спросила я у Дамиэля.
— Всего два расширения.
Всего. Каждая из этих пристроек была во много раз больше первоначального коттеджа. Талант Дамиэля быть одновременно очень скромным и очень высокомерным никогда не переставал удивлять меня.
— Коттедж должен был стать нашим новым домом, — сказал он. — Я ждал тебя, искал тебя. Через некоторое время я решил, что простой коттедж недостаточно великолепен для моей принцессы. Поэтому я превратил его в замок.
Я улыбнулась. Никто ещё не строил мне замка.
— А потом ты превратил его в ещё больший замок? — поддразнила я его.
Он пожал плечами.
— Впервые в жизни я обнаружил, что у меня слишком много свободного времени, — он схватил меня за руки и повёл к входу.
Когда дверь открылась, у меня отвисла челюсть. Каждый шаг, который я делала вглубь здания, только усиливал моё удивление. Высокие стены замка, все до единой сверху донизу, были покрыты яркими картинами в натуральную величину.
Я увидела картину, на которой мы с Дамиэлем стояли на фоне ярко-красного Сиеннского моря. Наша первая совместная миссия. Мы ведь только познакомились. Дамиэль нарисован тёмными цветами, начиная от его боевой униформы из кожи и вплоть до чёрных крыльев. Вид у него был определённо устрашающий. Рядом с ним сияла я, озарённая божественным ореолом. Тогда я была новым ангелом. Праведным и наивным, храбрым и неуверенным.
— Ты всё это нарисовал? — ахнула я, и взгляд моих широко раскрытых глаз скользнул по панели с картинами.
— Каждую из них.
— Они прекрасны, — я не могла отвести от них глаз. — Но ты же не умел рисовать.
— Я научился. За последние два столетия у меня было много свободного времени, — он подошёл ко мне сзади и положил руки мне на плечи. — Я очень долго пробыл здесь один. Я знал, что без тебя я снова стану тем мужчиной, — он указал на холодную тёмную картину, изображавшую его самого.