И со временем Дамиэлю всё больше и больше приходилось сталкиваться с растущей паранойей Легиона. Как Мастер-Дознаватель, он должен был выслеживать каждый слабый намёк на измену. Расследования были непрерывными, допросы — жестокими. Всё это подтачивало Дамиэля. Он потерял веру в Легион, в то, что мы делали.
— Ничто не идеально, — сказала я. — Но мы все — и Легион Ангелов, и мы как родители — делаем всё, что в наших силах. Возможно, мы не достигаем совершенства, но мы продолжаем идти вперёд. Мы продолжаем пытаться.
Дамиэль как-то сказал мне, что единственная причина, по которой он остался в Легионе — это я и Неро. В противном случае он давно бы ушёл, освободившись от «морального разложения Легиона» и от богов. Он сказал, что боги не были спасителями. Что они ничем не лучше демонов. И что этот мир был бы лучше без них обоих.
Но сейчас он сказал мне лишь:
— Ты — мой свет. Моя жизнь была бы совсем другой без твоей любви и веры в меня. Я был бы совсем другим. Без тебя я был бы не более чем орудием Легиона, ужасным, чудовищным Мастером-Дознавателем, который наслаждается актом погружения своих рук по локоть в нечестивый мрак, клубящийся вокруг всех нас.
— Ты вовсе не чудовище, Дамиэль.
— Я в этом не уверен, — ухмылка тронула его жёсткие губы. — С другой стороны, чудовища так хорошо не готовят.
Он явно не хотел говорить об этом, и я не собиралась давить на него. Вместо этого я посмотрела на блинчики, шипящие на сковороде.
— Мы собираемся ужинать, а не завтракать, — напомнила я ему.
— Блины уместны в любое время суток, — ответил Дамиэль совершенно будничным тоном.
— Именно такое бунтарское поведение и навлечёт на тебя неприятности, Дамиэль Драгонсайр.
— Остаётся только надеяться.
Внезапно его намерения стали слишком очевидными.
— Ты печёшь блинчики, чтобы спровоцировать моего отца, не так ли?
Мой отец верил в строгое соблюдение этикета. А блины на ужин совсем не вписывались в его мироустройство.
— Я пеку блинчики, потому что они очень вкусные, — сказал мне Дамиэль.
— Они очень вкусные, — согласилась я.
Он кивнул, выглядя весьма довольным собой.
— И всё же за двадцать лет совместной жизни ты ни разу не поделился со мной своим секретным рецептом приготовления блинчиков.
— Ты заглянула мне в душу, Каденс. Что такое рецепт блинов по сравнению с этим? — спокойно ответил он.
— Это важно.
Его смешок был воплощением самодовольства.
— Тебе, наверное, очень нравятся мои блинчики.
Я пожала плечами.
— Ну, они ничего так.
По правде говоря, блинчики Дамиэля были божественными.
— Я начинаю подозревать, что ты любишь мои блинчики больше, чем меня.