И вдруг рука Веды сама легла на фаллос и сжала его. Это было так естественно, что сразу стало понятно, сейчас она сделала это не осознанно, поддавшись, чувствам, но она уже делала так раньше.
Тешилась со своим любимым в прогретой солнцем теплой речке?
Эта мысль неожиданно вызвала острый приступ раздражения.
Я слегка отстранился, взял ее за подбородок, приподнимая голову, чтобы смотрела мне прямо в глаза, и строго заявил:
— Ты моя, Веда! Теперь, ты только моя!
— Я поняла! — поршивка со всех своих сил, до боли сжала мой закаменевший член. — Запомни и ты, что я сказала тебе! Второй, я никогда и ни для кого не буду! Прикажи удалить из дворца всех, с кем когда-либо делил ложе, еще до того, как я покину твои покои.
— Ты ведешь себя сейчас, ровно так же, как твоя мачеха, — просто не мог не напомнить я.
— Она была в своем праве, поскольку изначально, еще до свадьбы, предупредила мужа, что вторых жен не потерпит, и я даже не могу ее осуждать за то, что мать мою извела. Это князь нарушил клятву и обещание, а не она. С него и спрос. У тебя же их много и рады мне они не будут.
— Будут, еще как будут. Каждая из них знает, свое место, знает, что никогда мне не родит. Знает, что только игрушка на ложе, способ сбросить животное напряжение, без каких-либо чувств. Я даже лица их не запоминаю. Не одна из них не может разжечь огонь в моей крови, так, как уже получается у тебя. И да, я их уберу, как только пойму, что тебя одной, мне достаточно. Так, что, старайся, как следует, жена моя.
Ведара
Какое странное, однако ж, ощущение. Ощущать себя тысячью частиц разом. И там я, и там, и вон там тоже. Много меня. И каждая моя частичка непередаваемо красива в своем сияние.
Как странно. Выходит, даже когда сама душа исчезает, сознание не пропадает?
Или мне кто-то намеренно его удерживает.
Мои частицы вдруг стремительно полетели вниз, завертелись, закружились стремительным вихрем, соединяясь воедино, заново собиралась моя душа в мой привычный образ Ведары, прислужницы кнесенки Заполья. Некогда, счастливой, беззаботной, горя отродясь не знавшей.
Я оказалась в лодке подле мужа, а напротив сидел сам Велес. По милости Перуновой, да с его, Велеса, благословления, даровано нам было в тела наши возвраться, да предначертанное прожить.
Не стану скрывать — я опечалилась. Думала, что радость мне будет хоть в том, что от брака с нелюбимым освобожусь. Но коль на то, действительно воля вышних, женой ему быть. Я смирюсь, приму, во всем старательна буду и к мужу почтительна.
Полюбить не смогу, но того и не требуют.