— Вы отобедайте пока. Отдохните, с дружиной своей, а я распоряжусь, чтоб девушке приданное собрали. Пойдем Мартушка. Пойдем, хорошая.
Голос князя долетал до меня откуда-то из глухой дали. Я словно бы провалилась в какое-то междумирье. Смотрела на все происходящее в зале приемов со стороны и не верила в реальность всего этого.
Князь подхватил меня за руку и поволок за собой.
— Лукерья! — кликнул он смотрительницу женской половины терема.
Высокая плотная женщина, от сорока лет на вид, тут же оказалась перед князем.
— Его превосходительство, Марту нашу выбрал. Невеста она теперь его. Отбывают через час, собрать ей приданное, как положено!
— Да как же, за час то? — опешила женщина.
— Живо, я сказал! И трех девок по проворнее, ей пришли, собраться.
— Да, ваше сиятельство! — Лукерья поклонилась и бросила на меня взгляд полный сочувствия.
А князь уже тащил меня дальше к женской половине терема, на которой была моя комнатка.
— Ты рубашку обережную жениху, закончила уже вышивать?
— Закончила. Но ему дарить не стану! Хоть убей! Не для него ткалась, не для него вышивалась! Не для него, я в каждый стежек вышивки силу свою вкладывала! Ничего из того, что любимому желала, я пришлому, чужому, пожелать не могу! Не люб он мне!
— Ну, щас не люб, чрез время станет. — мягко улыбнулся князь. — Ты только не шарахайся от него, дай, возможность понравится.
— Да он и стараться к тому не будет! Не видишь разве — мертвая душа его и глаза точно лед холодные! — меня аж передернуло, как те колдовские глаза вспомнила.
— Ты хулу то не неси! Получше меня еще о бессмертии души тебе известно. А что глаза ледяные, так лед, это ж вода, от тепла сердечного растает и в ручеек ласковый превратиться, тебе же ножки омывать станет.
Я чувствовала, что князь говорил со мной искренне, по-доброму. И наставлял он меня правильно. Покорной, послушной да ласковой с мужем быть, а там, глядишь, все б у нас и сладилось. Да только, где ж мне сил взять на покорность чуждому, не любимому?
Да и надо ли? С первой ночи ж понесу, а дальше, лишь денечки считать, да Мару — матушку встречать.
Я понимала, что просить князя спасти меня от брака с нелюбимым чужеземцем — пустое. Князь, мага боится, и перечить ему ни в чем не посмеет. Он бы и дочь, единственную покорно ему, отдал, а про меня, что уж и говорить. Поэтому, попросила о другом, сейчас, куда более важном;