— Хочу взглянуть на твоего раба, — ответил я и вошел, не дожидаясь приглашения. — Где он, веди.
Она не стала спорить, раз я пришел, значит, получил разрешение от наставницы.
— Что ж, он в той комнате, на цепи. Я немного поработала с ним, так что извини, — ответила, указывая на боковую дверь справа.
— Надеюсь, он жив? — хмыкнул я, представляя, какие методы использовала девушка.
Вообще, я знал их методику воспитания мужчин и не раз видел её в действие. Тут могли сломать любого, главное, найти его слабое место. Кто-то сдавался сразу, другие пытались бороться, ну а третьи просто превращались в евнухов и теряли себя окончательно. Долго мужчины не выживали на острове, лишь единицы, так сказать, фавориты, могли рассчитывать на приятную жизнь среди девушек.
Дело в том, что воительницы были не просто девушками, они питались эмоциями мужчин. Их страстью, желанием, болью, злостью. У каждой были свои предпочтения в этом. Мужчина, попавший в плен, был обречен на донорство, а вот в каком виде, уже решала наставница. Она лично отбирала пленников в гарем для утех и продолжения рода, остальных распределяла среди воительниц, отдавая на корм.
Сейчас я находился в доме девушки, которая любила вкус боли. Я это понял сразу, по её горящим глазам и запаху страха, витавшем в воздухе. Войдя в указанную комнату, увидел мужчину в ошейнике, цепь которого была прикреплена к крюку на стене. Пленник сидел на коленях, низко склонившись к полу. Вся его спина была исполосована свежими кровавыми линиями, довольно глубокими. Я почувствовал, как мой инстинкт сделал стойку, почуяв добычу.
Вот он, Грегор Харт, убийца и насильник детей, что за свою жизнь загубил 16 юных душ. Я давно искал его, но он хитрый пёс, всегда скрывался в последний момент. Глядя на него, такого беспомощного, растерзанного, я не испытывал жалость. Мне даже хотелось оставить его тут и дать закончить свое дело девушке, но, к сожалению, не мог. Раз нашел, должен выполнить назначение.
— Ну здравствуй, Грегор, — проговорил я хищно, предвкушая кару.
Мужчина дернулся и поднял медленно голову, устремляя на меня неверящий взгляд.
— Каратель… — выдохнул он ошарашенно.
— Я пришел по твою душу, — ответил ему равнодушно.
— Ты сделаешь мне одолжение, освободив от этих пыток, — произнес он, вновь склоняясь в приступе сильного кашля к земле.
— Но это же мой раб? — возмутилась девушка, понимая, наконец, мои намерения.
— Увы, я вынужден его забрать, — ответил я, улыбаясь воительнице, — а тебе выделят другого наверняка.
— Хорошо, — согласилась она, — тем более, что этот уже не такой вкусный, истощился совсем.