— Сейчас все расскажу, Катюш. Еще через несколько дней у меня в голове голос появился — я перепугался до усрачки и окончательно удостоверился, что спятил. Или помер и попал в ад, в который никогда не верил.
— Голос? Какой еще голос? Обращение мага?
— Вот уж без понятия, — Андрей вернул мне бокал и продолжил: — Чистый такой, хрустальный и пронзительный. Женщина говорила — как какая-нибудь оперная певица, которая слова в обычном темпе произносить разучилась, потому их поет на высокой ноте, аж барабанные перепонки трещат.
Я переглянулась с Ринсом, но мнениями мы так и не обменялись, слушая дальше:
— И вот ее я понимал — она на каком-то языке говорила, явно не русском, но я понимал. Благодарила долго за то, что пришел к ней. За то, что согласился. И повторяла, что осталось мне только до нее добраться — и больше не будет ни боли, ни страха, ни мучений.
Я уже, кажется, понимала суть, но все еще реагировала заторможенно:
— У меня ничего подобного не было, Андрей… Она со мной не говорила.
Мужчина устало пожал плечами:
— Я кое-как собрался и тоже думать начал — певице в ответ. Говорю, а на что я соглашался-то? Я если и соглашался, то на дебильное предложение перенестись во времени. А она мне про какой-то сосуд, и что того согласия вполне хватит. И зовет — так отчаянно к себе зовет, что я больше всего к ней пойти и захотел. Заклинанию учила, как дойти быстрее. Да я и пошел бы, если бы не эти треклятые боли — черный дух помогал, но его силенок мало на что хватало. Странное чувство — умом понимаю, что не стоит туда идти, уж больно сладко певичка напевает, а все равно хочется ей помочь. Вот я и решил еще пару дней перетерпеть — потом хотя бы хлеба с кухни попросить в дорогу. Или за это время определиться с решением.
— Богиня… — выдохнула я и переспросила у Ринса. — Его звала к себе Богиня? А меня не звала, потому что я согласия не давала?
Айх в ответ молча кивнул. Андрей обернулся к нему, но не вздрогнул и приветствовать не спешил. Высказался размеренно:
— Так ты слепой? Странно. Мне казалось, что взглядом прожигаешь. Пожалуйста, не стой за спиной — у меня от тебя мурашки по коже и дикое раздражение. Извини за бестактность.
Ринс не шелохнулся, даже голову на миллиметр не повернул. На Андрея влияет фон, но он так стойко держится! Я наклонилась и накрыла его руки своими, отвлекая внимание на себя:
— Что было дальше, Андрей?
— А дальше, Катюш, бреда добавлялось. Я вдруг понял, что стал разбирать слова людей — не все подряд, но смысл улавливал. Они говорили о том, что меня проще пристукнуть на заднем дворе, чем продолжать кормить — работник из меня никудышный. Дорубился я, что двух дней мне вряд ли дадут, надо уходить. Но дух меня снова к книгам тянул — показывал что-то. В закрытый архив утащил, замок я и сам взломал. И какие-то знаки я теперь разобрать мог, как если бы та певичка в моей голове рычаг передвинула. Я просил своего помощника отыскать других — имена из списка перечислял по порядку. И только на твоем он мне заклинание показал — надо было какие-то бессвязные буквы произнести и имя твое добавить, чтобы внезапно оказаться перед воротами этого замка. Дальше ты знаешь — просил тебя, пока не пустили.