Беспомощной, жалкой фигурой поднимается со страниц романа «духовный пастырь» уходящего мира священник Медиа-вилья. Обезумевший старик сучит в воздухе воображаемую нить, пытаясь увязать в своем больном сознании распадающиеся привычные связи.
Исторические личности того периода, такие как глава федералистов Самора, маршал Фалькон или свирепый диктатор Паэс, не играют значительной роли в развитии сюжета, да это и не входило в творческий замысел Гальегоса. Заветной мыслью писателя было показать народный характер пятилетней войны как одного из звеньев социальной борьбы, которая не утихает на земле Венесуэлы. И основное своеобразие романа состоит в том, как сложно и противоречиво разрешается эта тема.
В образе главного героя романа писатель концентрирует основные черты и, противоречия изображаемой им эпохи: Педро Мигель, сын помещичьей дочери и беглого негра, выросший на задворках имения знатного рода Алькорта и ставший вожаком партизанского отряда, предстает перед читателями как олицетворение исторических судеб Венесуэлы, ввергнутой в бесконечный водоворот войн.
Педро Мигель как бы исподволь, постепенно вырастает в центральную фигуру повествования. Из зеленого ада плантаций, где блестят на солнце бронзовые тела невольников, действие романа перебрасывается в — прохладную тишину господских покоев, где пылятся на библиотечных полках сочинения древних философов и просветителей. От чар тропической ночи и негритянских плясок под удары барабана автор переходит к философским рассуждениям искателя истины лиценциата Сесилио. В этом сложном мире, полном резких противоречий, суждено было появиться на свет Педро Мигелю. Ни плебей, ни барчук, он растет подкидышем на бедном крестьянском ранчо, не сводя полный грусти взгляд черных глаз с далеких гор, где, по слухам, изловили мятежного негра, давшего ему жизнь.
И случается так, что в историю вошел не Добрый Барчук Сесилио Алькорта, блестящий оратор, постигший в Европе тонкости дипломатии и политики, а Дичок Педро Мигель, прошедший вместе с народом школу труда, унижения и борьбы.
Образ Педро Мигеля интересен тем, что сложные перипетии внутренней борьбы, которыми наделяет своего героя писатель, в немалой мере отразили двойственность и противоречивость, характерные для мировоззрения самого автора. В этом убеждает и та удивительная настойчивость, с которой романист заставляет своего героя «перевоплощаться», и то, что социальные противоречия переносятся романистом из внешнего, фабульного плана в план внутренний, психологический. Они предстают уже не противоборством враждебных сил, а борьбой двух начал, слитых в образе Педро Мигеля, приобретая вдруг характер чего-то глубоко пережитого, близкого самому писателю.