Педро Мигель сам толком не знал, произошла ли в нем такая перемена, но он не задумывался над этим. Он работал, хлопотал по хозяйству, ревностно следил за всем, — словом, старался вовсю. Усадьба была его единственной заботой. Его волновало, чтобы плантации какао были всегда ухожены, почва разрыхлена и расчищена, чтобы деревья какао прикрывала надежная тень и вовремя были пересажены дички и выкорчеваны старые, отслужившие свой век деревья, чтобы не пустовал ни один клочок возделанной земли и чтобы проходы и тропинки между плодовыми деревьями походили на аллеи в образцовом саду. Усадьба была его единственной, постоянной и всепоглощающей любовью. И эта любовь приняла такие размеры, что казалось, будто он старался уже не ради Сесилио, а ради самой усадьбы.
Порой он даже спрашивал самого себя, не было ли это глубоко скрытым в тайниках души стремлением или неясным желанием завладеть в будущем этими землями. Вот почему не раз он подумывал даже уехать отсюда, чтобы не впасть в искушение и не нарушить клятву, которую он торжественно произнес перед Сесилио и Луисаной в тот день, когда согласился стать управляющим асьендой. Но, хорошенько поразмыслив наедине со своей совестью, Педро Мигель говорил:
— Просто мне нравится трудиться на земле. И где бы я ни был, повсюду будет то же самое, потому что, кому бы ни принадлежала усадьба, я всегда буду вкладывать в это дело всю свою любовь.
Чередуя усердный труд по будням с приятными прогулками по воскресным дням и другим праздникам, Педро Мигель отправлялся в горы, откуда открывался прекрасный вид на Ла-Фундасьон; там он предавался своим любимым занятиям: созерцанию и размышлениям. Мысленно намечал он всевозможные планы по улучшению хозяйства, порой самые невероятные, до которых не могли бы додуматься даже преданные земле крестьяне.
Хляби негра Тапипы
После отмены рабства не все негры вернулись на плантации. С одной стороны, ослабление института власти и недавний ущерб, нанесенный ее верному союзнику частной собственности (до сих пор хозяин и закон были тождественны), а с другой стороны — крушение всех преград, которые сдерживали свободолюбивую и простую душу негра (Африка рядом с Америкой), не принимавшую участия в духовной жизни не только колонии, но и родившейся республики. Все это дало возможность использовать свободу самым примитивным образом; негры были поставлены вне общества, ибо в обществе не нашлось места освобожденным рабам, пожелавшим жить как подлинно свободные люди. И вот одни из них пристрастились к грабежу, действуя сперва поодиночке, на свой страх и риск, в лесах, а затем собираясь вокруг своих предводителей, которые, поделив между собой районы, открыто вели борьбу за свои права. Они стали постоянной угрозой для обитателей асьенд и селений, а впоследствии положили начало отрядам, развязавшим федералистскую войну. Другие негры (в основном, это были люди пожилого возраста), приверженные к разного рода первобытным культам, рассеялись по лесам, образовав целое воинство колдунов, шаманов и знахарей, весть о которых вскоре разнеслась по всей стране.