— Гм! Разве я один, дон Сесилио? Неужто вы уж и не помните?
— А ну скажи, что я должен помнить?
— Гм, дон Сесилио! О том самом разговоре, который мы вели однажды ночью, когда мы, что называется, плавали рядышком среди распрекрасной пены, которую нагнали волны этого самого моря.
— Черт возьми! Очень возможно, что так оно и было, но я, откровенно говоря, ничего не помню.
— Хи-хи-хи.
— Над чем ты смеешься?
— Над тем, что вы мне тогда сказали, дон Сесилио.
— Гм, — хмыкнул в свою очередь лиценциат. — Что-то получается, будто я больше… плаваю, чем ты.
Улыбка исчезла с лица Тапипы, он сплюнул и наставительно заметил:
— Море — это республика, дон Сесилио.
— Вот, вот! С разными рыбами, большими и маленькими, не так ли? Или, иными словами, имея в виду нашу страну, республика — это бурные хляби.
— Хляби это всё, дон Сесилио. Вон сию минуту я слышу, как надвигается большая-пребольшая… Прямо в ушах звенит.
— И ты отправишься в плавание?
— Гм! Мы уже давно с вами плаваем, и, как вы думаете, не слушает ли кто наш разговор вон там на небесах, среди туч! Уж так их зовут те, что глядят снизу.
— Но это же пена на гребне волн. Теперь я понял. А о каком это разговоре, ты говоришь, я не расслышал, о чем там речь?
— Гм! А вы прислушайтесь получше, тогда и скумекаете. Вот что я вам скажу, дон Сесилио. Неспокойно, когда свечка лежит рядом с порохом. Знаю, вы на это возразите: это, мол, все твои домыслы, Тапипа. А я вам отвечу: домыслы? Гм! Ничуть! Вспомните-ка, как говорится: лучше избежать, чем бежать. Потому как гласит пословица — а она всегда к месту, — муж предполагает, а жена располагает.
Лиценциат в упор посмотрел на Тапипу поверх очков и про себя подумал: «Да тут, видно, дым не без огня. Пожалуй, порой безумие говорит столь разумно, чтобы все его понимали».
А Тапипа меж тем заговорил словно о другом:
— Послушайте, дон Сесилио. Вон хлябь намекает, будто война уж совсем где-то тут поблизости. Плохо дело, когда какому человеку взбредет в башку поиграть свечкой! Свечкой и порохом! Тогда случится самая что ни на есть разогромадная хлябь!
Вот какой разговор состоялся в то утро. А через несколько дней, проезжая по этим местам, Сесилио-старший увидел, что с Таиипой был негр Росо Коромото, отец Хуана Коромото — знаменитого сказителя, разделявший с сыном славу лучшего барабанщица во всей округе. Лиценциат услышал, как Тапипа сказал своему приятелю:
— Ну хорошо. Давай подойдем к делу с другой стороны; Давай доверим это дело башмакам, пускай они сами приведут туда, куда надо. Все в твоих руках, и ты знаешь, как следует поступать. Поставь эти альпаргаты