Бедный негр (Гальегос) - страница 137
Жалко никли увядшие цветы. С охваченных экстазом негров ручьями катился пот. В воздухе витал запах тления и хлева.
— А-ай! А-ай!
И барабанщик неистово бьет в барабан и трещит маракой.
Педро Мигель ушел, не дождавшись, когда начнется всеобщее неистовство. О, как смутно и муторно было у него на душе… В какой нехороший день он принял свое неуместное решение.
Педро Мигель больше не возвращался к тем думам и размышлениям, которые обуревали его во время поездки в Лома-дель-Вьенто, он даже совсем забыл о них — так давно это было, как вдруг однажды, стоя утром в патио перед конторой, где два пеона сушили какао, он увидел всадника, подъехавшего на крепком муле. Это был Эль Мапанаре.
«Что ему здесь надо?» — подумал Педро Мигель, который уже кое-что знал о похождениях этого негра с таким подходящим к его зверскому облику прозвищем; настоящего имени негра никто в округе не знал.
Увидев Эль Мапанаре, Педро Мигель недовольно насупился. Уж больно не нравился ему этот негр. Пеоны, за которыми он внимательно наблюдал, хитро переглянулись. Все это заставило Педро Мигеля насторожиться.
Эль Мапанаре, спешившись, привязал своего мула к коновязи и, позвякивая шпорами и похлопывая себя хлыстом по ногам, направился прямо к Педро Мигелю; мимоходом он поздоровался с пеонами, которые, снова переглянувшись, улыбнулись ему. Подойдя к Педро Мигелю, Эль Мапанаре прямо начал говорить ему об интересовавшем его деле, причем, не обратив внимания на то, что его хмурый собеседник даже не удостоил его взглядом, он, как к старому знакомому, обратился к нему на «ты».
— Я приехал пригласить тебя на праздничек… на тот, который справляют на берегах Коро. На наш праздник барабана, какой мы уже давно мечтали справить.
Педро Мигель, словно не слыша приглашения, по-прежнему молчал, и тогда Эль Мапанаре обратился за поддержкой к пеонам:
— Правда, ребята?
— Откуда мы знаем, — проворчал один из них. — Мы тут только и делаем, что ворошим какао, вот какое наше дело.
— А кто знает, может, завтра вам придется заняться совсем другими делами. Как вы думаете?
И снова обратился к Педро Мигелю:
— Так вот, как я уже тебе сказал. В этом праздничке будут участвовать также генерал Эсекиэль Самора, да некий Хуан Крисостомо Фалькон, и еще многие другие, их так много, что всех не перечтешь. Те, кто их знает, говорят, что перед ними надо шапку снять — такие они все храбрые и отважные; им никакая пуля нипочем. Уж так говорят! Я, по правде сказать, сам их не видел, но для того мы и существуем, друзья нашего общего дела, вот такие, как тот, что держит перед тобой речь, чтобы подготовить людей и выставить их в нужную минуту. А потому как мы все пойдем на праздник барабана, а это все равно что на войну, вот я и говорю, не гоже Барловенто оставаться в хвосте. Уж, видно, дело дойдет до того, что надо спасать сало, а это поважнее самой шкуры. Недаром все в один голос толкуют, будто консерваторы из правительства хотят учинить «атономию», а это все одно что продать всех нас, негров, с потрохами английским заводчикам на мыло. Я слышал, говорят, что будто для мыла нет лучшего сала, чем наше, негритянское, и будто за него дорого платят. Как ты полагаешь, Педро Мигель, сумеем мы спасти наше сальце?